Кремлевская жена

Горячев: Вот подожди, подожди. (Смех в толпе.) Между прочим, как дело делать — это тоже надо обдумать, чтобы страну не загнать куда-то. Нельзя, чтобы из одного тупика выбраться, а в другой попасть. Но я прямо хочу сказать, что перестройка — это не яичница, которую кто-то там на кухне сготовил, а вам подал. Нет, давайте перестраивайтесь и сами. Если плохо в районе, если не кует и не мелет горсовет, собирайтесь на сессию, теперь дано вам право, и сами решайте. Нам нужна гласность, товарищи, гласность и открытость, чтобы самочувствие людей было нормальным. А то мы разучились друг с другом обмениваться мнениями — вот в чем дело. Как начинаем спорить, так обязательно обзываем друг друга. (Смех в толпе.) Мы, наверно, проходим сейчас детский возраст в вопросах гласности. Даже в Политбюро эта активность народа удивляет некоторых. Смотрим: «Да что же это происходит с народом? Что нам делать в таких условиях?»

Москва, СССР. — ТАСС сообщает, что созданные недавно спецчасти МВД должны «охранять безопасность» участников санкционированных демонстраций и не допускать проведения шествий и митингов, не разрешенных властями. Признавая, что новые спецчасти вооружены резиновыми дубинками, ТАСС отмечает, что «аналогичные подразделения есть во всех странах, гордящихся своей демократичностью». В телефонном интервью корреспонденту АП член «Демократического союза» Юрий Митюнов заявил, что в ходе последнего митинга на площади Пушкина в Москве бойцами новых спецчастей было арестовано 52 манифестанта.

Москва, Московское радио. — В первой половине сентября в СССР состоялось более 50 митингов и демонстраций, в которых приняли участие 323 000 человек. Из них санкционированы властями только 24 митинга. Несанкционированные митинги и демонстрации состоялись в Москве, Ленинграде, Баку, Ереване, Ташкенте, Ростове-на-Дону, Свердловске, Вологде, в Латвийской, Литовской и Эстонской республиках, а также в украинском поселке им. Ленина Крымской области. За эти же две первые недели сентября в СССР совершено 33 особо тяжких преступления и 53 разбойных нападения, четырежды милиция вынуждена была применить огнестрельное оружие…

Сеул, Южная Корея. — За два дня до открытия Игр XXIV Олимпиады Организационный Комитет выпустил заявление о том, что двери Олимпийских игр открыты для всех. Из 167 стран — членов Международного олимпийского комитета (МОК) только 7 решили бойкотировать Игры. Это Северная Корея, Куба, Эфиопия, Никарагуа, Албания, Мадагаскар и Сейшельские острова.

День восьмой

Пятница, 16 сентября 1988 года

33

7.40

Девочка-кукла с голубым бантом, стоя над кошкой, смотрела на меня и спрашивала: «Милиционер, а кошку можно потрогать?..» Два голеньких с крохотными краниками брата-палестинца — Василь и Русланчик — с хохотом купались в корыте во дворе их полтавского дома и звучно хлопали по мыльной воде руками, а Лидия, их мать, кричала прокуренным счастливым голосом: «Воду! Воду залыште, арабы чертовы!..» Белобрысый бутуз с глазами Гегеля ползал по полу… И девочка с личиком Саши Чижевского прыгала через скакалку и считала немыслимое: «Восемь-два, восемь-три, восемь-четыре…» Почему-то ее туфельки громыхали так гулко, что я проснулась.

Оказалось, это кто-то быстро пробежал по палубе яхты, потом — с грохотом — по ступенькам лестницы в машинное отделение. Какие-то крики, команды, голос Зины: «Газ! Газ!» — снова топот ног над головой, и — почти без промедления — за стенкой каюты взревел двигатель. Мы вскочили со своих коек: я — с верхней, а Стефания Грилл — с нижней. И прильнули к иллюминатору. Он был над самой водой — крошечный круглый иллюминатор в тесной, как пенал, каюте моториста, которая была теперь нашей со Стефанией тюремной камерой. Но я была здесь только третьи сутки, а она — уже неделю. Молодая, веснушчатая, хотя и недурная собой, она за эту неделю превратилась здесь в грязное пугало, потому что Зина запретила выводить ее даже в сортир — боялась, что Стефания может загипнотизировать охрану. Поэтому охранники просовывали в дверь горшок, а потом, после всех дел, они этот горшок стремительно забирали.

— She speaks English very well[5], — сказала про Зину Стефания.

Хотя, как я уже говорила, у меня в дипломе стоит по английскому «отлично», но эту американку я понимала только на двадцать процентов, не больше. Да и то, если она вспоминала, что со мной нужно говорить медленно. Потому что иначе у нее была такая каша во рту, что я никак не могла отделить слово от слова…

— I am an idiot!..[6] — причитала Стефания, размазывая слезы по грязному лицу. — I am such idiot! То trust Russians!..[7]