Кремлевские подряды. Последнее дело Генпрокурора

При личных встречах Татьяна всегда производила на меня очень приятное впечатление. Сдержанная, корректная, умеет себя держать в соответствии с обстановкой, как правило, никогда на людях не подчеркивала своего «влияния», своей причастности к принятию важных решений. Человеку непосвященному было непросто поверить, что именно эта неброско одетая женщина фактически являлась стержнем «семейного» кремлевского клана. По мнению экспертов, с весны 1996 года ее неформальное могущество «практически не знало границ»: в ее «активе» отставка не только Коржакова, но и Барсукова, Сосковца, Лебедя (позже она будет иметь отношение к любому мало-мальски заметному назначению или снятию с государственного поста).

Хорошо помню нашу последнюю с ней встречу. Это было в Кремле, 7 ноября, в День примирения и согласия. Я уже тогда чувствовал, что вокруг меня назревает что-то нехорошее, что против меня идет какая-то работа. Я подошел к ней и решительно сказал:

– Татьяна Борисовна, если у вас есть ко мне какие-то вопросы, вы всегда можете подойти и поговорить. Как я чувствую, вопросы такие есть, а мне не хотелось бы, чтобы вы пользовались информацией со стороны.

– Нет, что вы, – ответила она мне, не дрогнув ни одной мышцей лица, – все в порядке.

В самом начале этой главы я уже писал о тех скандалах, которыми полнились биографии дочерей наших бывших советских руководителей: Сталина, Брежнева… В этом неблаговидном занятии Татьяна Дьяченко, как мне кажется, обогнала их всех вместе взятых. Дочь первого российского президента оказалась напрямую замешанной в скандале с бумагами ГКО. Ее имя называлось среди высокопоставленных кремлевских чиновников, связанных с исчезновением 4,8 миллиарда долларов кредита МВФ 1998 года. Она активно участвовала в лоббировании компании «Сибнефть», в результате чего зарубежные счета ее тогдашнего мужа Алексея пополнились круглой суммой в 2,7 миллиона долларов. До сих пор так и осталось не развенчанным подозрение, что секретные валютные счета, открытые в одном из швейцарских банков на условные имена «Принцесса» и «Золушка», принадлежали Татьяне Дьяченко и ее родной сестре Елене Окуловой.

Сенсацией имя Татьяны Дьяченко прозвучало в российских и международных СМИ в связи с активным использованием ею кредитной пластиковой карточки, пополняемой деньгами главы «Мабетекса» Беджета Паколли.

Почему она считала себя вправе свободно располагать этой карточкой, этим счетом? Собственно, для того чтобы задать этот вопрос, Татьяну Борисовну и хотели видеть в прокуратуре. Ее объяснения для следствия на той стадии ведения дела были очень важны. Даже самые последние газеты и журналы писали тогда о кредитных карточках семьи Ельциных, все ждали каких-то логичных объяснений. Но никаких объяснений не последовало вообще. А молчание, как известно, знак согласия. В данном случае – с обвинением. Позднее, как мне стало известно, следователь Тамаев все же допросил Татьяну, однако публично, как и ее отец, она свою позицию так и не высказала.

Как я уже писал, Кремль, Борис Ельцин, Татьяна Дьяченко заняли в этой истории, на мой взгляд, неумную позицию – все замалчивать. Ведь обвинения были сделаны публично – значит, надо публично и отвечать, опровергать, подавать в суд в конце концов. Ничего этого не последовало. Даже юридический советник «Banco del Gottardo», и тот признался: «Через нас шло обеспечение кредитных карточек семьи Ельцина деньгами», – но в Кремле словно оглохли.

Понимаю, что не совсем прилично считать деньги в чужом кармане. Но уверен, что это правило относится к тем случаям, когда деньги эти, сколь много или мало их ни было бы, заработаны честным, так сказать, праведным путем. Здесь ситуация, как мне кажется, несколько иная. Как пишет «Собеседник», состояние Татьяны Дьяченко, по некоторым оценкам, равно 180–200 миллионов долларов, включая недвижимость в Западной Европе. А теперь объясните: как, имея в качестве официального дохода только зарплату, пусть даже такой «непростой» высокопоставленный чиновник, пусть даже советник президента страны, мог заработать такие деньги?