Кремлевские подряды. Последнее дело Генпрокурора

Позиция Тамаева была просто смешной: во-первых, он утверждал, что Бородин, якобы, вообще обнаруженным в Швейцарии счетом не пользовался (но для закона-то это и не важно!); во-вторых, что нельзя достоверно установить, сам он открывал этот счет или нет, поскольку подпись Бородина точно идентифицировать невозможно. Но это все – детский лепет.

Общеизвестно, что имеется несколько обязательных условий для того, чтобы открыть счет в швейцарском банке: необходимо в банке присутствовать лично, предоставить оригинал или копию паспорта, а также расписаться в документах. При отсутствии любого из этих трех составляющих счет в Швейцарии открыть невозможно. Можно было опросить служащих банка, и они рассказали бы, видели они Бородина в банке или нет. Узнать, какой там существует порядок открытия счетов, а затем в присутствии швейцарского прокурора спросить: «А что, вы этот порядок в данном случае нарушили?». Уверен, что после этого сотрудники банка всю правду выложили бы как на духу.

По имеющимся у меня данным, следствие задавало свидетелям вопросы на эту тему. Показания их были разные, противоречивые… Тем не менее, следователи ничего не сделали, чтобы устранить, снять эти противоречия, столь важные для дела.

Следствие показало, что решение о предоставлении «Мабетексу» подрядов на работы в Кремле принимал Бородин, опосредованно – Ельцин. У Фенини, как я уже отмечал, в записной книжке была обнаружена пометка: «Решать вопросы с подрядами с Бородиным, Ельциным и Черномырдиным». Туровер поведал нам, что еще в Швейцарии Фенини рассказывал ему о «скромном подарке» в благодарность за кремлевские подряды – роскошной броши с бриллиантами и некоторых других «вещицах», которые Бородину от имени Паколли вручили в Москве. Фенини вначале подтвердил этот разговор, но позднее от своих показаний отказался. Тем не менее во время обыска на старой квартире Бородина, которую тот оставил своей дочери Силецкой, эти драгоценности были найдены, факт их изъятия зафиксирован в протоколе и протокол приобщен к делу. Кстати, позднее драгоценности Силецкой вернули, но это уже другой разговор.

Все! Если есть взятка, то не надо никаких замеров, экспертиз Счетной палаты и так далее.

Когда Тамаев говорит, что в деле нет состава преступления, нам остается только в недоумении развести руками.

* * *

Не могу не рассказать о следователях, которые вели это сложнейшее дело. Их было трое: Александр Мыциков, Георгий Чуглазов и Руслан Тамаев.

Александр Мыциков был, наверное, одним из самых близких мне людей в Генпрокуратуре. Так же, как и я, Мыциков – выпускник Свердловского юридического института; он занимался политэкономией, а я конституционным правом. Хотя Мыциков заканчивал институт на год раньше меня, мы с ним были активистами студенческого научного общества, и потому регулярно общались. Потом в нашем общении был достаточно длительный перерыв, но когда меня назначили директором НИИ Генпрокуратуры, наши контакты возобновились.