Кремлевские подряды. Последнее дело Генпрокурора

Паша извинился передо мной за костюмы, за свои высказывания по поводу меня и Карлы. Мы разговаривали больше часа. Прощаясь, обнялись… Это не был отказ от моих прежних позиций. Я просто знал: в тюрьме ему было труднее, чем мне.

Мартиролог «Мабетекса»

Следователей по особо важным делам на нашем рабочем языке называют «важняками».

«Важняки» – особые фигуры. Опытный следователь в прокуратуре на вес золота, особенно сейчас. По статистике в основном стаж работы следователей в районе – около трех лет. Большая текучесть кадров – люди не выдерживают нагрузок: постоянные стрессы, условия для работы ужасные, а процессуальные сроки очень жесткие. Кое-кто даже спивается… Одним словом, специфика работы курорт мало напоминает – приходится работать в тюрьмах, выезжать на осмотры места происшествия; скандалы, трупы… В общем, очень тяжелая, но необходимая для общества работа.

Следователи прокуратуры – особая каста; здесь авторитет человек зарабатывает годами благодаря своим реальным делам и поступками,

Когда я пришел в прокуратуру, то больше всего боялся потерять доверие следователей. Я всегда прислушивался к их мнению, старался помогать, курировал ход расследования, но в само дело вмешивался очень редко, пытался больше учитывать позицию следователей и надзирающих прокуроров.

Тяжело говорить об этом, но нынешнее руководство Генеральной прокуратуры сегодня «выдавливает» из системы наиболее крепких, опытных и сильных следователей.

* * *

Не хватит пальцев на руках, чтобы сосчитать тех, кого убрали или кто вынужден был уйти сам в связи с моим делом или на его фоне. Управление по расследованию особо важных дел Генпрокуратуры было практически обескровлено.

Весной 1999 года ввиду особой неуправляемости и принципиальности был «задвинут в дальний угол» мой заместитель по следствию Михаил Катышев. Сначала он был отстранен от курирования следствия, через некоторое время у него «отобрали» надзор за ФСБ и налоговой полицией. Ненавистный Кремлю прокурор после этого мог осуществлять надзор лишь за работой управления делопроизводством, отделом писем, приемной и управлением реабилитации жертв политических репрессий. Убрали Владимира Казакова, начальника Управления по расследованию особо важных дел, а также Бориса Уварова, Николая Волкова; на другую работу, подальше от следственных дел перевели Георгия Чуглазова.

В течение одной недели работу покинули сразу несколько блестящих следователей. Николай Индюков, занимавшийся расследованием убийства генерала Рохлина и делом о терракте в Пятигорске, ушел сам. Доведя до суда дело о двух чеченских женщинах-террористках, – Тайсмахановой и Дадашевой – он первым доказал, что с терроризмом можно и нужно бороться законным путем, что это зло не фатально, а вполне наказуемо и искоренимо. Опытнейшего Бориса Погорелова и «важняка» Владимира Елсукова, блестяще раскрывшего убийство ханты-мансийского прокурора, убрали. Этим расследованием Елсуков, классный специалист по экономическим преступлениям, доказал, что и «заказные» преступления тоже поддаются расследованию. Ушли добровольно их коллеги: Владимир Данилов, заместитель Генерального прокурора Владимир Давыдов…

Убрали Евгения Бакина, руководителя следственной группы по делу Холодова – перевели в НИИ Генпрокуратуры. Несколько ранее был буквально выдавлен с работы Владимир Киракозов, мой советник, в прошлом начальник Управления по надзору над следствием в органах прокуратуры.

Уволили Василия Кобзаря, замначальника уголовно-судебного управления по обеспечению участия прокуроров в поддержании гособвинения по уголовным делам, а также Петра

Трибоя – прекрасного следователя, руководителя следственно-оперативной группы по делу Листьева.

Избавились в Генпрокуратуре и от прекрасных и перспективных молодых людей – «важняка» Гребенщикова и помощника Генпрокурора по особым поручениям Белоусова. Их участь разделили ветераны – заместитель Генпрокурора Николай Макаров и прокурор Краснодарского края Анатолий Шкребец.

В общей сложности к весне 2000 года из Генпрокуратуры России убрали 48 человек!

Нехорошее сравнение, но этот список читается как какой-то мартиролог. А ведь все эти люди – цвет российской прокуратуры, ее элита. Ушли не просто высочайшие профессионалы, ушли те, кто имел свое мнение, не хотел прогибаться под политическим давлением и действовал по закону. В свое время я многих из них сам «сманивал» на работу в Генпрокуратуру, зная их как классных специалистов. А сколько высококвалифицированных работников ушло из региональных прокуратур! На смену им пришли «свои», верные «семье» люди, слабо подготовленные, с небольшим опытом работы.

В прокуратуре воцарилась атмосфера, в основном исключающая всякую самостоятельность, независимость: начальство дало команду, и ее безропотно исполняют…