Кремлевский джентльмен и Одноклассники

Тот спокойно сидел в джипе, не делая никаких попыток выйти полюбоваться величественной картиной гор. Плавич сообщила, что всю дорогу этот длинноволосый парень уныло молчал, и не поддерживал беседу. Я объяснил Жене, что нельзя судить о людях по первому впечатлению, и гостеприимно распахнув дверь, пригласил нашего переводчика в страну гор, тайн, духовного совершенства, короче, в нашу экспедицию. Переводчик ловко спрыгнул на гравий и представился:

– Вадик Коровин.

Простое русское имя.

Тот же день. Позднее.

Проснулись рабочие. Их зовут Борис и Агей, оба бородатые, и в очках, настоящие геологи из романтических песен восьмидесятых. У Агея даже есть гитара, он ее сразу принялся настраивать. А мы с Борисом тоже не теряли времени, настраивали потенциометр, чтобы измерить электромагнитные поля в спокойной обстановке предгорья. Каждому научному эксперименту необходим отрицательный и положительный контроль, о чем зачастую забывают европейские и америкаские исследователи Шамбалы.

Вечером мы собрались в кружок у костра, и спели «Бригантину». Никто не курит. У Жени очень приятный грудной голос, а Вадик Коровин заснул.

21 октября.

Утром, пока еще все спят, мы с Борисом пробрались на заброшенную пограничную базу. Борис нес потенциометр, а я разыскал в красном уголке неплохую библиотеку. Чабаны появились позже, и пока Борис наблюдал за ними через пробоину в стене, я нашел то, что мне нужно – самоучитель голландского языка. Переводчик переводчиком, а приветствовать Ван Хаартмана, знаменитого востоковеда и специалиста по Куэн – Луню я хотел бы лично. Очень полезно, что в экспедиции окажется представитель университета Сорбонны, одного из старейших в Европе.

Заслонив пробоину в стене портретом Дзержинского, мы с Борисом измерили электромагнитное поле. Оно исчезающе мало. Неудивительно, после того, как в этом здании царила идеология примитивного марксистского материализма, отрицающего связь духовных верований прошлого с электромагнетизмом.

На обратном пути нас встретил Тойли. Верные мои читатели хорошо знают этого старика, знатока гор и обычаев, не раз выручавшего нашу экспедицию раньше. На этот раз Тойли поведет нас в самое сердце Куэнь – Луня, если ему позволят духи. Пока они ему позволяют. Знакомая тощая фигура, завернутая в засаленный халат, появилась на фоне неба, когда мы проползали по расщелине. Он помахал нам рукой, и указал на восток. Это означает, вопрос, на чем мы собираемся ехать. Вопрос важный, потому что дальше джипы не пройдут.

Никогда не мог понять, сколько лет Тойли.

Позднее.

У нас будут ослики. Я связался с Заксом по рации, и он сказал, что уже заказал шесть ослов по количеству участников экспедиции. Объявляя об этом, я показал ладонями уши над головой, и Плавич радостно зааплодировала. Потом погрустнела. Она, оказывается, где‑то прочитала, что по Куэнь – Луню принято путешествовать на мулах. Я сказал, что ослики это почти мулы, но она что‑то дуется.

Вадика Коровина у костра не оказалось, хотя уже одиннадцать часов. Я быстренько влез в его одноместную, оранжевую палатку и с ходу спросил по – голландски. Переводчик, оказывается, брился. И, услышав вопрос «сколько масла ты собьешь в своей ступке пестиком, если твоя корова не видела быка третий месяц?», так и застыл с намыленной щекой. Я повторил вопрос, придав голосу угрожающие ноты.

Я хорошо знаю это выражение в глазах нерадивого студента – как у собаки, все понимает, но не говорит. Приглядевшись к Вадику, я понял, что это и есть студент. Прислали какого‑то нестриженного вундеркинда из языкового. Такие люди в экспедициях не выживают.

Тут Вадик Коровин наконец‑то проглотил умственную жвачку и спросил:

– Это вы, Алишер Эдгарович, что ли по самоучителю Верховенского шпарите?

Я вытащил книжку из кармана штормовки. Действительно оказалось, «под редакцией профессора Верховенского, 1936 год».

– Вы понимаете, – сказал Владик Коровин, вытирая лицо бумажным полотенцем, – книжка конечно хорошая, но ей все‑таки восемьдесят лет в обед. И вот это выражение, которое вы сейчас произнесли, это не загадка, как вы может быть думаете, а довольно‑таки скабрезная идиома, которой голландские моряки выражали… Ну это неважно, что они выражали. Вы главное, не повторите этого при Ван Ханртмане, или его супруге.

Впечатляет. Я потряс руку студенту, и спросил его, где он учился, и откуда знает, что Ван Хаартман женат. Он промямлил что‑то вроде «Липецкий педагогический…». Неужели из Липецка посылают на стажировку в Сорбонну? Тогда у России есть будущее.

22 октября.

День осеннего равноденствия. Собственно говоря, эзотерически верно начать экспедицию именно сегодня в полдень, с поправкой на поясное время. Зная это, появился Тойли, все в том же халате, повязавший вокруг головы праздничную шелковую ленту. Но мы ждем Закса и Ван Хаартмана.