Вольфганг Акунов

КРЕМЛЁВСКИЙ ЛЁТЧИК

В память «звёздного» полёта Матиаса Руста.

Осенью кажущегося сегодня таким далёким 1987 года мне довелось на некоторое время стать переводчиком одной из наиболее таинственных личностей «эры Горбачёва» — молодого западного немца Матиаса Руста, прозванного немецкими (да и другими «западными» средствами массовой информации «кремлёвским лётчиком» — «кремльфлигером» — за то, что он — как на грех в издавна шумно, с обильными возлияниями, отмечавшийся в Советском Союзе «красный день календаря», государственный праздник День Пограничника! — непостижимым для огромного большинства своих современников образом «взломав» советскую «границу на замке», умудрился на крошечном спортивном самолётике «Сессна-172 П» влететь в воздушное пространство СССР в районе эстонского городка Кохтла-Ярве, долететь до самой Москвы и благополучно приземлиться у стен московского Кремля на Васильевском спуске, там, где обычно останавливались туристические автобусы, высаживая туристов для осмотра Красной площади и Покровского собора, более известного в народе как «Собор Василия Блаженного»).

Эта история наделала много шума. Еще не забылся инцидент с южнокорейским авиалайнером «Боинг-747», имевшим на борту сотни пассажиров, в том числе конгрессмена США и сбитым советским истребителем-перехватчиком, что вызвало настоящий международный скандал. Но то было в пору «холодной войны», при генсеке Андропове, теперь же от нового, «перестроечного», горбачёвского СССР все ожидали иных, новых реакций на подобные инциденты.

Признаться, автор данных воспоминаний о процессе Руста долго (22 года) думал, стоит ли ему «браться за перо» (выражаясь фигурально), воскрешая в памяти события той давней поры (хотя на протяжении прошедшего с тех пор времени энное количество раз давал телеинтервью (главным образом, немецким теле-и радиокомпаниям — ARD/WDR, ZDF, и люксембургскому RTL), и даже выступал однажды на тему полета Руста в телевизионном ток-шоу Андрея Малахова «Пусть говорят» (в ходе которого состоялся даже «юбилейный телемост» с самим Матиасом Рустом — почти не постаревшим и преисполненным прежней самоуверенности, несмотря на все свои крайне неудачно сложившиеся «послеполетные» жизненные обстоятельства, включая сумасшедший дом, неудачный брак и отсидку в немецкой тюрьме за кражу свитера в универсаме).

Но… годы уходят, и люди, живые свидетели и участники событий уходят вместе с ними. Руст, вероятно, так уже никогда и не напишет свою книгу о полете на «Сессне» в Москву (права на которую он продал известному западногерманскому журналу и издательству «Штерн» за 100 000 марок, о чем заявил матери сразу после провозглашения приговора, прямо со скамьи подсудимых). В-общем, я решился поделиться с уважаемыми читателями воспоминаниями о том, чему мне довелось самому стать свидетелем.

Как говорил еще Богдан Хмельницкий:

«Что будет, то будет, а будет то, что Бог даст»!

В здании Верховного Суда (расположенного на тогдашней улице Воровского) автору этих строк заранее, еще до начала судебного процесса дали возможность, не покидая здания, ознакомиться с материалами следствия. Я читал их, папку за папкой, сидя в круглом зале с белыми стенами, украшенном лепной эмблемой с обелиском и пятиконечной звездой в обрамлении шестерёнки. Признаюсь, данная эмблема была мне до той поры неизвестна. На мой недоумённый вопрос мне объяснили, что это — советский герб столицы нашей Родины Москвы, принятый чуть ли не в начале 30-х гг. ХХ века. Меня немало удивило это обстоятельство (с детства я привык к тому, что герб Москвы — «старорежимный» Георгий Победоносец (он же — Змееборец, или Егорий Храбрый).

Но потом я догадался, почему советский герб Москвы так и не добился популярности среди москвичей и прочих граждан СССР. Дело в том, что его центральным элементом (сохранившимся, между прочим, и на чугунных медальонах в ограде Большого Каменного моста через Москву-реку у Дома на набережной) был обелиск Свободы, установленный при Ленине на месте памятника «старорежимному реакционному» Белому генералу Скобелеву на Тверской, впоследствии, при Сталине, снесенный и замененный конной статуей князя Юрия Долгорукого (якобы, «основателя» Москвы). Но это так, к слову…

Из просмотренных мной материалов следствия недвусмысленно явствовало следующее. Прилёт Матиаса Руста в Москву в День Пограничника ни в коей мере не являлся «внезапным» или «неожиданным» для стражей советской границы (как бы ни изощрились западные — а в особенности немецкие СМИ, фактически восхваляя на все лады «19-летнего паренька, ухитрившегося преодолеть все препятствия, включая 600 советских истребителей-перехватчиков, ракеты ПВО и мощнейшую в мире радиолокационную систему»).