Крэнфорд

Долго, долго ночью, поздно, поздно утромъ разговаривали мы съ миссъ Мэтти. Ей такъ много надобно было разсказать мнѣ о жизни брата и приключеніяхъ, которыя онъ сообщилъ ей, когда они оставались одни. Она сказала, что все было для нея совершенно-ясно; но я ничего не могла понять изъ всей исторіи; и когда, въ слѣдующіе дни, перестала бояться мистера Питера и рѣшилась разспросить его сама, онъ засмѣялся моему любопытству и разсказалъ мнѣ исторіи до-того похожія на «не любо не слушай, а лгать не мѣшай», что я была увѣрена, что онъ насмѣхается надо мною. То, что я слышала отъ миссъ Мэтти, состояло въ томъ, что онъ служилъ волонтеромъ при осадѣ Рангуна, былъ взятъ въ плѣнъ, вошелъ въ милость и получилъ наконецъ свободу, пустивъ кровь начальнику небольшаго племени въ какой-то опасной болѣзни; что, освободившись послѣ нѣсколькихъ лѣтъ рабства, онъ получилъ назадъ письма свои изъ Англіи съ зловѣщей подписью: «Возвращается за смертью», и, считая себя послѣднимъ въ родѣ, поселился плантаторомъ индиго и располагалъ провести остатокъ жизни въ странѣ, къ образу жизни и къ обитателямъ которой онъ началъ привыкать. Получивъ мое письмо, онъ съ странной пылкостью, отличавшей его и въ старости, какъ въ юности, продалъ свою землю и всѣ свои владѣнія первому покупателю и вернулся домой къ бѣдной старухѣ-сестрѣ, которая считала себя счастливѣе и богаче всякой принцессы, когда глядѣла на него. Она говорила до-тѣхъ-поръ, покуда я не заснула. Я вскорѣ была пробуждена легкимъ стукомъ въ дверь, въ чемъ она попросила у меня прощенія, съ раскаяніемъ, добравшись до постели; но когда я перестала утверждать ее въ мысли, что пропавшій любимецъ былъ дѣйствительно тутъ, подъ одной кровлей съ нею, она начала бояться, не вообразила ли она себѣ все это: можетъ-бьггь Питеръ вовсе не сидѣлъ съ нею въ этотъ благословенный вечеръ, онъ, можетъ-быть, лежалъ мертвый далеко подъ морскими волнами, или какимъ-нибудь страннымъ восточнымъ деревомъ. И такъ было сильно ея опасеніе, что ей захотѣлось встать и пойдти убѣдиться, дѣйствительно ли онъ тутъ, прислушиваться сквозь дверь къ его правильному дыханію (мнѣ не хочется назвать это храпѣньемъ, но я сама слышала его дыханіе сквозь двѣ запертыя двери); наконецъ мало-по-малу миссъ Матти успокоилась и заснула.

Не думаю, чтобъ мистеръ Питеръ воротился изъ Индіи мильйонеромъ-Набобомъ, онъ даже считалъ себя бѣднымъ; но ни онъ, ни миссъ Мэтти не-очень заботились объ этомъ. По-крайней-мѣрѣ онъ имѣлъ довольно, чтобъ жить «очень-прилично» въ Крэнфордѣ вмѣстѣ съ миссъ Мэтти. Черезъ нѣсколько дней послѣ его пріѣзда, лавка была заперта и группы маленькихъ мальчишекъ радостно ждали дождя конфетъ и лепешекъ, падавшаго на нихъ время-отъ-времени, когда они стояли, глазѣя на окошки миссъ Мэтти. Иногда миссъ Мэтти говорила имъ, полузакрытая занавѣсами: «милыя дѣточки, не заболѣйте», но сильная рука тянула ее назадъ и начинался еще сильнѣйшій дождь. Часть чаю была подарена крэнфордскимъ дамамъ, а остальное роздано старикамъ, помнившимъ мистера Питера въ дни его шаловливой юности. Платье изъ индійской кисеи было оставлено для милой Флоры Гордонъ (дочери миссъ Джесси Броунъ). Гордоны были за границей эти послѣдніе годы, но ихъ вскорѣ ожидали, и миссъ Мэтти, въ своей сестринской гордости, заранѣе восхищалась, какъ она покажетъ имъ мистера Питера. Жемчужное ожерелье исчезло и вскорѣ послѣ того множество красивыхъ и полезныхъ подарковъ явилось въ жилищахъ миссъ Поль и мистриссъ Форрестеръ; нѣкоторыя рѣдкія и деликатныя индійскія вещицы украсили гостиныя мистриссъ Джемисонъ и мистриссъ Фицъ-Адамъ, и я не была забыта. Между прочимъ, я получила въ красивѣйшемъ переплетѣ лучшее изданіе сочиненія доктора Джонсона; и милая миссъ Мэтти, со слезами на глазахъ, просила меня считать это подаркомъ отъ ея сестры столько же, какъ отъ нея. Словомъ, никто не былъ забытъ, и скажу болѣе, каждый, какъ бы ни ничтоженъ ни былъ, кто только показалъ дружбу къ миссъ Мэтти, могъ быть увѣренъ въ дружескомъ уваженіи мистера Питера.

V

Миръ Крэнфорду