Крепости неодолимые

Известная в армейской среде пословица «Пуля — дура», казалось, обретала во время обстрела Соловецкого монастыря реальное подтверждение. В действиях до зубов вооруженных цивилизованных варваров против жителей, населявших мирную обитель, нетрудно усмотреть полнейшую бессмысленность. Между тем для архимандрита Александра эти нелегкие часы стали серьезным духовным экзаменом. Осознавал ли он, бывший военный священник, чтец проходя крестным ходом по монастырю, подвергает опасности жизни христолюбивой братии? Без сомнения. Но и ни разу сам не преклонил голову перед витающей над ним смертью и не позволил сделать это следовавшим за ним людям. Убежденность, сила духа и вера в провидение не покидали его на этом адском пути, каждый шаг на котором мог стать для любого последним.

Около пяти часов вечера в неудовлетворенной злобе стали стихать корабельные пушки. Последнее девяностошестифунтовое ядро, посланное англичанами по Соловецкому монастырю, пробило стену Преображенского собора, а в нем икону Богородицы. Так закончился обстрел, продолжавшийся более девяти часов. Итоги его отражены в послании архимандрита Александра в Синод: «Все бесчеловечные усилия неприятеля, клонившиеся к тому, чтоб совершенно нанести разрушение обители своими страшными снарядами, остались посрамленными и постыженными…» Более того, ни один человек из оборонявших монастырь не был убит. Остались целыми и невредимыми и все жители, хотя никто из них не прятался и смотрел не раз смерти в глаза. Печальной участи избежали и чайки, в необычайном множестве гнездившиеся на островах.

Свою неудачу англичане выместили на небольшой деревянной церкви на Заячьем острове, где высадились после окончания бомбардировки. Построенная Петром I церковь Андрея Первозванного лишилась в тот день многих икон, церковной утвари, колоколов.

В июне 1858 года, сопровождая Александра II в поездке по Архангельской губернии, уже будучи в сане епископа Архангельского и Холмогорского, отец Александр рассказал о многом, что не вошло в его рапорт. Он поведал императору о беспредельном героизме каждого, кто отстаивал обитель, о том, как монахи собирали осколки вражеских бомб, как из снарядов, гранат и ядер, найденных в монастыре, сложили три пирамиды, рядом с которыми поставили две батарейные 3-фунтовые пушки. Не обошел он в рассказе удивительную находку, которую обнаружили за иконой Богородицы староста Григорий и послушник Василий Чудинов. Ею оказалась неразорвавшаяся английская граната 26-фунтового калибра. Она пролежала целый год и могла в любую минуту разнести в щепы и икону и собор. Однако этого не произошло.

Отцу Александру был высочайше пожалован бриллиантовый крест на георгиевской ленте за умелое руководство обороной монастыря. После его осмотра Александр II вручил бывшему настоятелю орден св. Анны I степени, а на обратном пути в Архангельск — медаль на андреевской ленте за Крымскую войну; Не остались без наград и те, кто делил с бывшим настоятелем ратные труды.

Скончался епископ Александр в глубокой старости, находясь не у дел, часто вспоминая в кругу близких и знакомых тревожные годы, проведенные на Соловецких островах.

…Что за неведомая сила срывала с насиженных мест иноплеменников, заставляя их проделывать многоверстные, полные опасности пути, бросала в объятия смерти с тем, чтобы бесславно лечь костьми вдали от родного очага, так и не вкусив прелестей славы и богатства? Если это ненависть, то где ее истоки? И почему даже притупленная и загнанная вовнутрь ударами российских мечей и палиц, она вновь с постыдным постоянством являлась в новом обличье, давая толчок очередной резне. Может быть, потому и необъяснима ее направленность против мирных обителей монастырских, где иноки испытывали себя в крепости веры православной и не имели в арсеналах никакого другого оружия, кроме молитвы, предметов богослужения и подвижнических вериг.

Всепроникающие щупальца отравленной ядом превосходства ненависти достигали даже тех мест, которые обходили землепроходцы, считая их гиблыми и небезопасными для бытия. Но стоило в них появиться в лишенных удобств землянке или пещере одного из веротерпимцев, как доныне безлюдные и дикие края превращались в средоточие человеческих помыслов, в отправной пункт христианской мудрости, где плоть и дух достигали неземной гармонии, где трудами праведными создавались нетленные шедевры зодчества.

От Андрея Первозванного вел свое начало Валаамский монастырь. Здесь на озере Нево благословил он «горы каменные крестом, истребил капища Волоса и Перуна, обратил в Христову веру обитавших на острове язычников». Не раз и не два выдерживали иноки нашествия шведов, которые, словно святой водой, окропляли кровью православной гранитные глыбы и превращали монастырь в руины и пепел.