Крепостной княжич

Буря, бушевавшая в ее душе, не давала мыслям сложиться в стройный порядок! Никита! Её крепостной! Её названный брат! Такой родной, такой красивый, такой …такой! У неё даже слов не хватало! Сердце выскакивало из груди, в голове все путалось. Что это? Ей двадцать лет! Почти двадцать один! Она никогда не любила! Даже когда батюшка выдал ее, четырнадцатилетнюю, замуж за словенского офицера двадцати двух лет, красавца, наследника богатых родителей, который прямо из-за свадебного стола уехал на поле боя с турками, и в первый же день сражения погиб. Она даже не плакала, она действительно не любила, она не знала мужских ласк и прочила себя в старые девы, о чем официально объявила папеньке при родственниках на очередном рауте. Она горячо просила не искать ей больше партии, так как была слишком хорошо образована, чтобы выйти замуж еще раз за кого попало, чем вызвала семейный скандал. Гордость и высокое самомнение заставляли её уверять себя, что она полюбит только равного себе или превосходящего её в чем-то. Теперь, такая умная, такая современная, и, благодаря статусу вдовы, практически свободная в своих действиях, неужели ей суждено влюбиться в своего крепостного. Его образ не шел у нее из головы…

Утренний туман рассеивался., уползал за пригорки, кочки и кусты. Остатки его путались под копытами коня. Солнце вставало из-за пригорка, она гнала коня что было сил, и когда их совсем не осталось, остановилась на опушке леса, спешилась и присела на траву. Вокруг расстилался дивный пейзаж. Её усадьба была так далеко и казалась такой маленькой. Теплый ветерок обдувал разгоряченное лицо. Минуты шли одна за другой и, словно в забытье, она потеряла им счет.

— Маша!

Резкий окрик вывел её из состояния томного блаженства. Она сидела на траве, а напротив неё стоял человек лет пятидесяти, с совершенно белыми волосами и бородой. Его пронзительные глаза смотрели прямо на нее:

— Ты вернулась! Маша!

— Маша — моя мама, она умерла несколько лет назад, я Дарья, Дарья Дмитриевна, её дочь и новая хозяйка Зеленого хутора. А кто вы?

Сверкнув глазами, старик промолвил:

— Подожди дочка, сейчас вернусь! — и исчез в лесу.

Даше стало не по себе. Странный старик! Прошло больше получаса, но тот не появлялся. Даша пыталась привести мысли в порядок. Недели тяжелого пути, потом дом, который вызвал бурю в её душе, оказался родным до боли. Потом Никита, который перевернул все её представления о мужчинах, о жизни, о любви, о том, на что способно её сердце. Теперь этот странный старик. Надо возвращаться. Она встала. Конь странно захрапел и отпрыгнул назад, потом развернулся и галопом помчался в сторону деревни. Странный звук — не то хрип, не то ворчание — заставил её обернуться. На опушке стоял огромный волк. Зверь, размером превосходящий все изученные ею в книгах экземпляры, стоял в пяти метрах от нее, оскалившись, и явно собирался напасть. Сердце у Даши зашлось, ноги подкосились, зверь зарычал. Она упала на землю, шаря рукой подле себя, стараясь рукой нащупать палку, ветку, — что угодно, только бы отогнать зверя. Он смотрел прямо ей в глаза, угрожающе, злобно, словно затягивая в зеленый дикий омут, словно гипнотизируя. В густой листве опушки что-то треснуло, деревья зашептались о чем-то. Последнее что она помнила — огромное лохматое чудовище в полете над собой, металлический свист и летящий навстречу волку длинный предмет, жалобный вой, брызги крови на лице, дурнота, подступающая к горлу, сильные руки, подхватывающие её, и запах мяты и полевых цветов. Потом темнота.

Она очнулась от похлопывания по щеке. Корсет был слегка расстегнут. Глубокие серые глаза смотрели на нее с тревогой и ожиданием.

— Никита! — выдохнула она

— Дарья Дмитриевна! Зачем вы сами поехали, да еще не сказав куда! Хорошо Федор обмолвился, что вы к опушке леса уехали!

— Никита! Ты мне жизнь спас!

— Бросьте, барышня, не стоит…

Почему-то не мог он ей сейчас сказать, как заняла сердце тревога, как, не помня себя, вскочил на первого попавшегося коня. Как вдогонку насмешливо орал какие-то глупости Федька. Как всю дорогу предчувствие беды сжимало сердце.

Никита перевёл дыхание, как после долгого бега, глубоко вздохнул. Слава богу, всё в порядке, он успел таки вовремя! Даша потихоньку приходила в себя. Злополучная поляна была позади. Она сидела на лошади вместе с Никитой, который одной рукой обнимал её крепко, словно боялся уронить, а другой держал повод.

— У нас в Зеленом хуторе волки? — спросила Даша прерывающимся голосом

— Лет десять как не было. Это первый раз.

— А чем ты его?

— Нож у меня всегда с собой- с детства привычка, — Никита улыбнулся и достал из голенища длинный острый нож, на котором еще оставались следы крови. Даша вновь почувствовала комок дурноты, подкатывающий к горлу.

— Испугались, барышня?

— Не зови меня барышней. Даша, я для тебя просто Даша.