Крещенные кровью

– Стоп! Стоп! Стоп! – закричал и замахал в сильнейшем волнении руками Степан. Возбужденный, он даже вскочил с табурета. – Ты тысячу раз прав, братишка! Сейчас мы здесь раскрутим эту невероятную и загадочную историю!

Степан снял со стены планшетку.

– Теперь смотри в оба, – предупредил он брата, выкладывая перед ним обгоревшую фотографию и листок с непонятным рисунком.

– Где ты взял все это?

– Доктор, который отца осматривал, мне передал, – ответил прямо Степан.

– Так-так, – задумчиво пробубнил Василий. – Осталось только понять, как фото и листок с чьими-то каракулями оказались у отца?

Степан печально осмотрел пустую бутылку, отнес ее за печь и вернулся с новой.

– Не зря говорят буржуи, в вине рождается истина, – заметил он.

– Купец приехал к отцу, чтобы узнать про золото скопцов! – перебил его нетерпеливым восклицанием Василий. – Смею предположить, что он каким-то образом узнал о существовании клада и запомнил, где его можно найти. Единственное, что мешало ему добраться до золота – фотография! Огонь уничтожил на ней все ориентиры вокруг изображения девочки и…

– И Носову понадобилось их восстановить с помощью нашего отца! – закончил Степан. – Теперь понятна цель его приезда сюда!

Василий распечатал бутылку и налил по полстакана. Прежде чем выпить, он сказал:

– Теперь мы не сомневаемся, для чего Купец приезжал к нашему отцу! Он планировал уговорить старика вспомнить и нарисовать то, чего недостает на фотографии. Ему нужны были ориентиры, чтобы добраться до клада.

– Отец отказался ему помочь, чем подписал себе смертный приговор, – продолжил Степан, беря стакан. – Но почему Купец ушел из избы, оставив планшетку с фотографией и рисунком?

– Давай сначала помянем старика и домыслим, – ухмыльнулся Василий.

Братья выпили не чокаясь и закусили.

– Наверное, что-то очень серьезное заставило Купца запаниковать и бежать из избы, – заговорил Василий, жуя корочку хлеба. – А планшетку он просто позабыл впопыхах.

– А я думаю иначе, – возразил Степан, отправляя в рот кусочек копченого сала. – То, что преступник убежал, чего-то испугавшись, согласен. Что вещицы свои позабыл в спешке – тоже согласен. А вот рисунок… Могу поспорить, что отец нарисовал его перед самой смертью, чтобы мы с тобой разобрали и поняли послание.

И тут его понесло. Чем больше говорил Степан, тем больше увлекался, и уже сам верил в правдивость версии младшего брата, но считал, что заслуга в ее появлении принадлежит только ему.

Василий слушал его, не перебивая.

– Ты найдешь этого гада и усадишь за решетку, – убирая со стола недопитую бутылку, сказал он наконец. – Только обрати внимание на одну вещь – отец никогда не умел ни писать, ни рисовать. Я ручаюсь головой, что каракули на листе выведены не его рукой.

– Ты так считаешь? – нахмурил озадаченно брови Степан. – Тогда кто, неужели сам Купец упражнялся в искусстве рисования?

– Наверное, – пожал плечами брат. – Может, он сумел заставить отца кое-что вспомнить и рассказать?

– Нет! – уверенно возразил Степан. – Наш отец, конечно, был тих и незаметен. Но не трус. Он был упрям и тверд характером, и никакими пытками нельзя было его заставить сделать то, чего он не хочет.

– Тогда оставим наши разговоры, пока они не завели нас в тупик, – усмехнулся Василий. – Про рисунок, карточку и обо всем, что здесь произошло, спросишь у убийцы, когда отловишь его и припрешь к стенке. – Он кивнул в сторону окна и вздохнул: – Давай-ка, Степан, на кладбище собираться. Погляди, утро наступило, а мы… мы даже не заметили этого.

4

Неделю спустя утром Калачева вызвали в кабинет начальника Управления. Когда он вернулся, к нему зашел начальник следственного отдела Горовой. Увидев его, Степан едко усмехнулся и воткнул еще дымящийся окурок в самый центр переполненной пепельницы.

– Садись, Андреевич, – язык его заплетался. – По делу какому заглянул или добавку принес в довесок к нагоняю?

– Я поговорить начистоту с тобой зашел, – присел рядом Горовой. – А на начальника обиду не держи. Прав он стократно. То, что отца схоронил, – соболезнуем, а вот что неделю на службу не являлся… За то и получил, по заслугам и по справедливости.

– И ты туда же, – хмуро пробурчал Степан, достал из сейфа початую бутылку водки и поставил ее на стол.

– Ты что, собираешься пить среди бела дня в кабинете?!

Степан махнул рукой.

– Не за углом же, – хмыкнул он развязно, налив водки в стакан.

– Все еще горе заливаешь или заранее обмываешь обещанный выговорешник?

– Ни то и ни другое. Я пью потому, что опостылело все и просто хочется напиться!

Горовой сморщил лоб:

– Тебе бы мозги проветрить, Степа… Сколько годков ты в отпусе не был?

– Ни разу, – заморгал изумленно Калачев. – Уже пять лет в ГПУ служу. Отдых бы мне сейчас в самый раз пригодился…

– Знаю, но отпустить так сразу не могу, – развел руками Горовой. – Дело тут появилось особой сложности, да и по делу относительно смерти твоего отца работать тебе придется, не забыл?

– Вот так всегда, – пробубнил Степан недовольно. – Мне сейчас как никогда отпуск нужен, а ты работой загружаешь.