Крещенные кровью

— И у меня всяко было, покуда тебя хде-то черти носили, — уколол его Игнат. — За жинкой твоей вон приглядывал, штоб не скурвилась. Детишкам подсоблял всяко-разно. И твоя, и моя семьи… — все на одних плечах! А жрать кажный день все хотят. Вот и приходилось выворачиваться.

— Зрил, как у тя энто получается, — подковырнул Аверьян. — От разбойника с большой дороги не отличишь!

— Энто я так, шутканул со скуки, — не смутившись, тут же нашелся Игнат. — Подозрительным ты мне показался, вот и решил проверить!

— А в лавку пошто тайком заглядывал? — спросил Аверьян. — Не мог по-человечески зайти, как все?

Игнат посмотрел на него как на умалишенного:

— О какой ешо лавке ты мне тут впариваешь? — округлил он глаза. — Сам посуди, для чего мне тайно вкрадываться куда-то, ежели я и не спросясь, по долгу службы, в любую избу и в любой магазин войтить волен?

— Вот и я эдак же подумал, — кивнул Аверьян. — Однако ты почему-то тайно удумал.

— Ты што, меня видел? — побагровел Игнат.

— Нет, не я. Но видели, — честно признался Аверьян.

— Обозналися, значит, — ухмыльнулся негодяй. — Эдаких, как я, в городе много ходит!

Он схватил Аверьяна за руку, оглянулся, отвел его подальше и сказал, понизив голос до едва слышимого:

— Знаешь што, зятек мой любезный, я ведь сюды по делам службы заглянул. Усек?

— Што усек? — не понял Аверьян.

Игнат, надуваясь от важности, продолжил непрерывную цепочку замечаний и поучений.

Как только он замолчал, чтобы перевести дух, Аверьян, выждав момент, спросил:

— А какие могут быть у тебя дела в молельном доме? Грехи пришел замаливать или ешо по каким сурьезным вопросам?

— Да так, поглазеть на сборище вашенское заглянул, — уклонился от прямого ответа Игнат. — Определить вот хочу, пора вас гнать взашей али погодить малость?

— А я вот подумал, ты за пистолетом своим заявился?

— И за ним тожа. Не сумлеваюся, што ты мне его щас отдашь.

— А ежели нет? Што тогда?

— Тогда в другом месте разговаривать будем. Только после разговора тово смертной казни через расстрел тебе не избежать! — Игнашка говорил, подчеркивая каждое слово, как будто предъявлял ультиматум враждебной стороне.

— Энто ты моех мальцов сюды приваживаешь? — спросил Аверьян, хмуря брови. — И Стешу под Ивашку тожа ты подсовываешь, шкура продажная?

— Я? — Игнат нервно рассмеялся, видимо, вопрос попал в самую точку.

— Ты, хто ж ешо, — пронзил его грозным взглядом Аверьян. — Уж кому-кому, а мне доподлинно известно, што добродетели тебе неприемлемы. Ты к скопцам мою семью сбагрить хотишь, штоб зараз моею избою и пожитками завладеть.

— Вот уморил, кастрат несчастный! — хохотнул Игнат. — Да твоя изба давно уже моя, понял! Вот токо и в мыслях не держал, што ты живым возвернешься.

Калачев даже в темноте ночи почувствовал пристальный взгляд шурина. Он знал и помнил этот взгляд. Возможно, у Игната есть свои причины, чтобы быть здесь…

— Какова хрена ты возвернулся? — спросил Игнат, сплюнув под ноги.

Он был в ярости, и Аверьян чувствовал это.

— Так Хосподу было угодно, — ответил он.

— К скопцам в секту тебя тоже Хосподь твой послал?

Аверьян не ответил. Даже бровью не повел, услышав провокационный вопрос шурина.

— Чаво молчишь, бутто говна в рот набрал? — наседал Игнат, бросая пугливые взгляды в сторону дома. — Чем тя скопцы эдаким приманили, што ты от яиц и от семьи своей зараз отказался?

Калачев промолчал и на этот раз, но на глазах его выступили слезы сильной обиды.

— Ладно, не сердись, — ослабил натиск шуряк. — Жив остался — и то хорошо! Раз ты здеся, среди скопцов, значит, у меня есть дело к тебе.

— И тебе понадобится моя помощь? — проглотив ком в горле, поинтересовался Аверьян.

— Верно мыслишь, зятек… — кивнул Игнат.

Аверьян смахнул рукавом слезы. Он вдруг почувствовал себя достаточно сильным, чтобы настаивать:

— Так пошто ты семью мою к скопцам сманиваешь? Эдак избавиться от них замыслил?

Шурин нахмурился, пробормотал под нос какое-то ругательство и снова сплюнул.

— Не тваво ума дело, — процедил он сквозь зубы. — Подсобишь мне кое в чем, в покое твоих оставлю. Не подсобишь — локти кусать будешь, не обессудь.

Осознав, что скользит по тонкому льду, Калачев решил не сдаваться. Если Игнату понадобилась его помощь, то он, Аверьян, сможет потребовать что-либо взамен.

— Об чем я могу пожалеть, скажи на милость?

— Об том покуда умолчу, — ответил Игнат таинственно.

Аверьян недоверчиво хмыкнул, ему не понравился ответ.

— Тебе што и впрямь хочется знать большева? — насторожился Игнат.

— Я хочу знать, хде мои жена и дети? — сказал Аверьян, чеканя каждое слово.

Его глаза уже привыкли к темноте, и он старался разглядеть лицо шурина в окружающем мраке.

— Нет их нынче здесь, — ответил тот, и голос его, обычно ровный, с легкой бравадой, сейчас был искажен до неузнаваемости. — Но с ними все хорошо, не сумлевайся.