Крест и король

Шеф запоздало понял, что бедро матери мальчика находится в каких-то дюймах от его пустой глазницы. Он поднялся, ощутив при этом жар женского тела. Здесь, на пристани, в окружении десятков людей, он понял, что его мужское естество напрягается с силой, которую не могли разбудить все старания девушки в Дитмаршене. В следующий миг он ощутил желание опрокинуть Рагнхильду на деревянный настил — если только сумеет ее побороть, в чем он сомневался.

Королева испытующе смотрела на него, должно быть угадывая его ощущения.

— Итак, вы придете, когда я позову, — молвила она и удалилась.

— А кто бы не пришел? — пробубнил Бранд у Шефа над ухом.

Не слушая его воркотни, Шеф глядел вслед зеленому платью, резко выделяющемуся на белом снегу. Тут до его ушей донесся перезвон, который он узнавал сразу: динь-динь молота кузнеца и бом-бом кувалды подмастерья в работающей кузне. И другие звуки, неразгаданные.

— У нас много чего найдется показать тебе, — сказал Торвин, пробившись наконец к своему бывшему подопечному.

— Точно, — сказал Бранд. — Но сначала в баню. Я вижу в его волосах вшей, и мне противно, даже если королеве Рагнхильде они нравятся.

— Он сошел на берег, одноглазый и с копьем в руке, на котором написано «Гунгнир»! — рявкнул Вальгрим. — Что еще он мог бы сделать, чтобы выдать себя за Одина? Ехать на восьминогом коне? Он богохульник!

— У многих людей один глаз, — отвечал Торвин. — А что до рунической надписи «Гунгнир», так не он ее вырезал. Единственная причина, почему у Шефа это копье, — оно брошено в него Сигурдом Змеиный Глаз. Если кто и богохульник, так это Сигурд.

— Ты нам рассказывал, две зимы назад: когда он возник перед тобой из ниоткуда, он заявил, что пришел с Севера.

— Да, но он лишь имел в виду, что пришел с севера своей страны.

— И все же ты представил дело так, словно этот случай доказывает: он тот, кого мы ждем. Будто бы он — тот, кто придет с севера, чтобы ниспровергнуть христиан и вернуть мир на путь истинный. Если нынешнее подражание Одину — случайность, тогда и то, что он тебе сказал, — тоже случайность. Но если сказанное им было знаком богов, тогда и сейчас нам был знак. Он ведет себя как Один. Но я, жрец Одина в этом святилище, утверждаю, что к такому, как он, не может благоволить Один. Разве он не отказался от жертвоприношения Одину, когда армия христиан была в его власти?

Торвин молчал, не зная, что противопоставить логике Вальгрима.

— Я могу утверждать, что он из тех, у кого бывают видения, — вмешался Хагбарт. — И не только во сне.

Присутствующие жрецы, все двадцать, взглянули на него с интересом. На этот раз они не сидели кругом и не устраивали ритуальное ограждение из гроздьев рябины вокруг копья и очага: пока их разговоры велись просто так, не под оком их богов. Однако говорить о признаках святости не запрещалось.

— Откуда ты знаешь? — фыркнул Вальгрим.

— Я видел его в Хедебю. Он сидел на холме рядом с городом, на могильном холме, где похоронен старый король. Мне сказали, что он сам пришел туда.

— Ничего не значит, — сказал Вальгрим.

Он насмешливо процитировал строки одной известной саги:

Сидит ублюдок на кургане,Пока князья добычу делят.

— Ублюдок он или нет, — продолжал Хагбарт, — но я свидетельствую, что его глаз был широко открыт, он ничего не замечал и не откликался. Когда приступ кончился, я спросил, что он видел, а он ответил, что видел мир таким, каков он есть.

— Как он выглядел, когда у него было видение? — спросил жрец со знаком бога охоты Улля на шее.

— Как он. — Хагбарт показал на самого уважаемого жреца, Виглейка Провидца, который безмолвно сидел у стола.

Виглейк медленно зашевелился.

— Мы должны помнить еще об одном, — сказал он. — О свидетельстве Фармана, жреца Фрейра, нашего брата, пребывающего в Англии. Фрейр говорит — а он человек очень проницательный, — что две зимы назад побывал в лагере Рагнарссонов в поисках нового знания, пытаясь понять, может ли среди отродья Локи оказаться тот, кого мы ждем. Он видел ученика Торвина, которого ныне зовут королем Шефом, — в отличие от большинства норманнов, Виглейк способен был произнести начальное «ш» в имени Шефа, — но ничего не знал о нем, считая его просто беглым английским трэллом. Однако на следующий день после великой битвы с королем Ятмундом его тоже посетило видение, при дневном свете. Видение кузницы богов. Там он увидел ученика Торвина в обличье и роли Вёлунда, хромого кузнеца. И Один говорил с Шефом. Впрочем, Фарман сказал мне, что Один не взял того под свою защиту. Поэтому Вальгрим, как жрец Одина, может быть прав, что боится этого человека. Могут существовать другие замыслы, не только замыслы Одина.