Крест и полумесяц (СИ)

Тот самый портной, еврей Исаак, с которого началось его знакомство с Тифлисом, уже ждал его в апартаментах. Теперь это был уже не тот забитый мужичок с вечно жалостливым выражением лица и протянутой рукой, что встретился Ринату впервые. Сейчас в комнате уже стоял совершенно другой человек. Одетый с претензией на богатство, сияющий от сытости и довольства, Исаак то и дело вытаскивал золотые часы на крупного плетения цепочке и с видимым удовольствием осматривал их. Едва только он увидел входящего Рината, как чуть не выскочил из себя, желая выразить свою радость и почтение. Прекрасно понимал, пройдоха, кому был обязан преображением своей жизни.

—…Ваше превосходительство, я сразу же пришел, — акции Рината в глазах Исаака росли просто с неимоверной быстротой, судя по его новому обращению. — Как я могу отказать в просьбе своему благодетелю. Никак и никогда!

Что на это сказать? Приятно иметь дело с понятливым человеком, помнящим добро. Ринат сел за стол и показал гостю на соседний стул. Им предстояло поговорить.

— Исаак, слушай меня внимательно. Очень внимательно. Ты человек понятливый, с деловой хваткой, поэтому я тебя и выбрал, — еврей, почуяв серьезный разговор, сразу же подобрался, как бойцовый пес перед прыжком. — Как ты знаешь, человек я не простой и вхож к самому, — Ринат выразительно поднял взгляд к потолку, отчего у Исаака тут же вспотела спина. — Скоро здесь закрутятся серьезные дела и мне станет нужен свой человек в этих местах. На границе неспокойно, наши соседи со всех сторон точат зубы. Государь же, не желая ждать незваных гостей, решил загодя подготовится к их встрече.

История про строительство укрепленных селений и крепостей на южной границе была рассказа в очередной раз, вновь вызвав должный эффект. Впечатленный Исаак сидел пришибленный и дышал мелко-мелко. Его воображение рисовала золотые горы, по которым он порхал, как бабочка вместе со своей ненаглядной Ханей.

—…Я знаю, что ваши живут по всей военной кавказской линии. Держитесь вы крепко друз за друга, что моим планам будет лишь на руку, — продолжал Ринат. — Ты должен будет наладить эффективную схему по переправке переселенцев и грузов вдоль военной линии до пункта, который я укажу отдельно. Понимаешь суть задачи? Через тебя будут проходить большое число людей, скота, материалов, которые нужно без сучка и задоринки переправлять дальше… за очень хорошие деньги.

Перед лицом Исаака он выразительно потер указательным и большим пальцами, что сразу же вылечило окаменевшее состояние последнего. Почуяв перспективы, тот оживился. Глаза заблестели. Руки по привычке полезли в кармашек за золотыми часами, трогая которые он быстро приходил в себя. Казалось, золото придавало ему, как легендарным королям древности, силу.

Было ясно, что со всеми потрохами с ним. Что он, дурак, в самом деле отказывать от такого многообещающего проекта? Дураком Исаак никогда не был и явно не собирался им становится. Судя по забегавшим глазам, он уже начал прикидывать, как ему можно будет выполнить поручение. Ведь проводка большого числа людей и грузов вдоль кавказской военной линии была весьма и весьма сложным и опасным делом. Придется ежедневно решать самые разные вопросы: от снабжения продуктами, организации ночлега и до помощи в защите от казаков. Однако с риском возрастала и награда. А Исаак, как достойный сын еврейского народа, умел хорошо взвешивать и то, и другое.

Словом, они ударили по рукам. Теперь одной проблемой у Рината стало меньше. Нужно было приступать к решению следующей — хан Джавад. Этот неугомонный недорезанный оппозиционер и не думал сидеть сложа руки, развив просто удивительно бурную активность. Его эмиссары буквально наводнили Кавказ. Разодетые в дорогие одежды, накинутые поверх начищенных кольчуг и доспехов, они важно ездили по аулам и рассказывали о милостивом и щедром господине — хане Джаваде, который хочет установить на землях горцев старинные обычаи и традиции. Жить по законам предков, призывали эмиссары. За праздничными столами они поднимали кубки за здоровье храбрейшего из храбрейших, хана Джавада. Хвалились богато украшенным оружием перед теми, у кого не было и простенького пистолета или дедовского ружья. Показывали красиво вышитые рубахи и шептали про жадных до удовольствий невольниц, ждущих их дома. У юношей, что еще не был ни в одном набеге, загорались глаза жаждой приключений, наживы и похоти. Разве мужское сердце не забьется сильнее при виде смертоносной красоты булатного клинка, скупых украшений старинного пистолета? Еще как забьется. Так стучать начнет, что может из груди выскочить.

Эти же посланцы хана Джавада распространяли и слухи об имаме Шамиле.Разное говорили, плохое и очень плохое, презрительное и оскорбительное. Как говориться, что-нибудь и прилипнет. Рассказывали о сговоре имама с русскими, о его предательстве своей веры и принятии им православия, о его трусости, о его гибели, в конец концов. В одно люди верили, в другое не верили, в третье плевались. Однако слухи ширились, бежали впереди них к следующему селению, затем к следующему.