Крест короля

— О да! — Мария даже поежилась. — Муж рассказывал мне ужасные вещи. Будто бы этот магистр может заколдовать волков, чтоб те нападали на опасных для него людей.

— Это, скорее всего, правда, — подумав, ответил Тельрамунд. — Было много совершенно необъяснимых случаев, которые это подтверждают. Но ведь мы здесь — не ради того, чтобы разбираться в колдовской кухне Парсифаля…

— Да-да! — вмешался Блондель, до того сидевший с краю стола и молча настраивавший струны на своей лютне. — Главное — что мы узнали о планах императора Генриха и теперь должны им помешать. Нельзя, чтобы короля увезли в другое место: мы можем вновь потерять его след!

— Да главное даже не в этом! — покачал головой Луи. — Потерять-то мы его не потеряем. Так или иначе — проследим их путь. Но то, что рассказала Мария о разговоре императора с магистром, наводит на страшные мысли. Что эти мерзавцы собираются сделать с королем? К чему Парсифаль говорил о звездах, о каком-то особом дне, к которому они должны быть готовы, и для чего ему, как он заявил, нужно «сердце героя»?

— Думаю, мы поступим правильно, если постараемся освободить Ричарда, когда они станут его увозить! — решительно сказал Эдгар. — В замок не проникнуть, но когда пленный король окажется за его пределами…

— Хм! — Луи посмотрел на молочного брата с легкой усмешкой. — Да ты за эти полтора года и впрямь стал настоящим рыцарем. Готов один идти на целую армию! Наш хозяин видел, как проезжал император Генрих, — с ним было, не считая колдуна и прочей свиты, пятеро рыцарей и двадцать два воина. А если еще Леопольд даст ему в сопровождение свой отряд? А нас — всего четверо… то есть, я хотел сказать пятеро. Правда, мы не последние рубаки, один Фридрих стоит десятка, но все же слишком рискованно. Если мы погибнем, не сумев помочь королю, все будет потеряно.

— Но мы должны спешить, — заметил барон Тельрамунд. — Насколько я знаю Парсифаля, он зря ничего не говорит. Всей кожей чувствую — готовится что-то ужасное! Не смотрите так на меня, я ведь давно уже не впечатлительный мальчик, если когда-то таким и был. Но все, что они там говорили, наводит на самые гнусные догадки.

Дощатая дверь заскрипела, и в комнату вошла жена крестьянина, дородная, румяная женщина лет сорока. Она несла в одной руке глиняный подсвечник с зажженной свечой, а в другой — солидных размеров кувшин.

— Клаус велел принести вам вина, добрые люди! — весело проговорила хозяйка. — Верно, вы хорошие миннезингеры, если вам так щедро платят. Мы и раньше пускали на постой жонглеров или музыкантов, а бывало — и пилигримов, но обычно они серебром не расплачивались и коз не покупали. Вот вам свечка — очаг-то догорает. А может, принести еще хлеба?

— Спасибо, добрая женщина! — отозвался Фридрих, поскольку он один до конца понял речь крестьянки и один мог ответить на чистом немецком языке. — Мы уже сыты. А вина, само собой, охотно выпьем по стаканчику. Верно, день-два мы у вас еще поживем.

— Да хоть месяц, если будете так платить! — она расплылась в улыбке, явно довольная. — Еды мы вам продадим, сколько пожелаете. В этом году, даст Бог, неурожая не будет. Правда, муж говорит, что завтра в ночь, судя по небу, налетит гроза. Но это ничего — лишь бы не было града! И потравы... А то герцог с императором утром затевают охоту, и кто знает, куда их понесет. Могут и поле потравить, особенно если с собаками, да дичь погонят. Правда, все-то не потопчут, гуфа у Клауса большая — целых шестнадцать моргенов[49].

Продолжая без умолку болтать, она поставила кувшин и свечу на стол, старательно взбила разложенные на земляном полу тюфяки, набитые свежей, ароматной травой, потом проверила, не тлеют ли кровельные жерди над очагом. И, видя, что все молчат, явно ожидая ее ухода, деловито выплыла за порог.

— Охота! — задумчиво прошептала Мария, отлично понявшая по-немецки это слово, равно, как и слово «утро». — Охота, охота... Эдгар! — она повернулась к сидевшему рядом мужу. — Ты ведь любишь короля Ричарда?

— Да! — не задумываясь, от всего сердца ответил молодой человек. — И не только за то, что он сделал меня рыцарем, имея право за мой обман снести мне башку. Это лучший воин, лучший полководец и, по-моему, лучший человек, какой мне встречался!

— Значит, ты согласился бы ради него рискнуть тем, что тебе дорого? Очень-очень дорого? Да?

— Что ты задумала? — резко спросил рыцарь, крепко взяв жену за локоть. — Говори!

Но она молча смотрела на него из-под своих пушистых ресниц, тем самым взглядом, который когда-то привел в смятение отважное сердце могучего Эдгара.

Глава 9

Глухая Лоттхен

— Послушай, откуда ты ее взял?

— Откуда-откуда! Собаки... Вот откуда!