Крест Марии

Вася осторожно, словно не в силах поверить, что это правда, ступил на заставленный испорченной едой стол и принялся осторожно принюхиваться, шевеля усиками.

– Ну извини, – развела руками я и вздохнула, – последние деньки выдались не очень. Понимаю, что запашок так себе, но, мне казалось, тебе такое нравится.

Вася от комментариев воздержался, зато принялся деловито ползать между размокшим тестом и чёрствыми лепёшками. А я за ним наблюдала. Та еда, которую таинственные «партизаны» с кухни передали вместе с посланием, уже подходила к концу, и я стала уже задумываться, чем буду кормить лупроса дальше.

По всему выходило, что кормить его скоро будет нечем.

Еда, которую ему передавали, пахла мёдом и немного гнилью, поэтому я посчитала, что испорченная еда тоже может прийтись ему по вкусу. Теоретически.

И вот сейчас я смогу проверить на практике. Во всяком случае буду знать, что он любит (или не любит).

Пока лупрос разбирался с едой, я сходила вымыла его бутылку и поставила её сохнуть под струями тёплого воздуха.

Боялась ли я того, что Вася меня укусит и я умру от яда?

Нет, не боялась. Да, я отдавала себе отчёт, что так может быть, но мне это было безразлично. Если укусит – значит умру и весь этот ужас, наконец-то, закончится.

Вася немного побродил по столу и остановился возле хлебной «тарелки» с каким-то овощным пюре с рыбными волоконцами, которая за трое суток уже практически гомогенизировалась и издавала особо неприятные запахи. Но Васе, похоже, это пришлось по вкусу, так как он притормозил именно там, а затем деловито и обстоятельно принялся насыщаться.

Этот процесс проходил долго, практически всё то время, пока я дёргала рычаг, получила свою порцию еды (густой овощной суп с мясом, кусок лепёшки и небольшой кусочек чего-то похожего на плотный кисель или ягодную пастилу), съела её и начала выполнять двойную норму по вязанию жилетки для луковианца.

Наконец, Вася, сыто шевеля усиками, отвалился от «тарелки» и улегся явно подремать.

– Вася, – покачала головой я и поставила рядом с ним бутылку, – давай-ка соблюдать дисциплину. Раз ты поел, то теперь полезай обратно. Потом я тебя ещё выпущу. Обещаю.

Вася недовольно подвигал усиками, но внезапно для меня, юрко полез обратно в бутылку.

Я удивилась. Честно говоря, не ожидала от него такой покладистости.

Что это было? Условный рефлекс? Или же он меня понимает и просто не хотел портить со мной отношения? Поэтому и выполнил мою просьбу?

Интересно. С этим мне предстояло ещё разобраться.

Ведь кто такой лупрос? По нашим, земным, меркам, это жук, то есть насекомое (хотя, может, он к каким-нибудь типа членистоногим или кистепёрым сухопутным рыбам относится, но это уже я фантазирую от скуки). И вот я что-то не припоминаю, чтобы насекомые поддавались дрессировке. Где-то я читала, что у одной женщины была ручная бабочка. Но это не точно. Как дела обстоят с лупросом я вообще не знаю.

Вот и будет возможность проверить.

Остаток дня я занималась тем, что аккуратно перенесла испорченные продукты в маленькую комнатку-чуланчик, плотно закрыла дверь, а стол возле моего топчана тщательно вымыла. И пол потом тоже протёрла. Пока так, а вот завтра повторю уборку и будет совсем хорошо.

В завершение работы я решила себя подбодрить. Поэтому сварила себе маленькую порцию кофе и долго-долго сидела за столом, не спеша читала газету (уже на третьей странице) и прихлёбывала скупыми глоточками, вдыхая божественный кофейный аромат.

Жизнь вроде налаживается.

Так прошло еще несколько дней. Жилетку, кстати, я довязала и даже начала новую. И вот, наконец, произошла стыковка с крестом Николая. Первое, что я сделала, это сразу же расставила все точки над i:

– Николай, я думаю, ты видел, как Столп убил дядю Лёню, – начала непростой разговор я.

Николай кивнул и тихо произнёс:

– Сам лично я не видел, но другие рассказывали. Так что знаю.

– Понимаешь, дядя Лёня был вторым из двух кандидатур для Общества, которых я обещала привести к ним наверх, – мрачно вздохнула я и подняла на него глаза, – представь, он как чувствовал. Не хотел наверх. Уговаривал меня спуститься. Убеждал. Но я его переспорила. Как и тебя. Поэтому я считаю…

– Я знаю, о чём ты сейчас будешь говорить, – перебил меня Николай резким тоном, что я аж вздрогнула. Обычно он никогда себе этого не позволял.

– Ты о чём?

– Ты знаешь, о чём, – продолжил Николай и, очевидно, чтобы смягчить резкий тон, улыбнулся, – пойми, Мария, нужно двигаться наверх.

– Но дядя Лёня…

– Это судьба, Мария! Сволочная сука судьба! Ты уверена, что если бы он не спустился на самые нижние уровни, то там бы его не достал залп от Столба?

– Туда молнии бьют редко, – тихо ответила я.

– Но ведь бьют же?

– Да.

– Так откуда ты знаешь, что та единственная молния, которая изредка бьёт в нижние уровни, не угодила бы именно в крест дяди Лёни?!

– Не знаю.

– Поэтому прекращай укорять себя, Мария. Ты ни в чем не виновата. Так вышло. Вон наверху живут люди и ничего. Многие живут там годами, всю жизнь и никто их не убивает.

– Д-да… – прошептала я, низко склонив голову.