Крестьянские восстания в Советской России (1918—1922 гг.) в 2 томах. Том первый

Колебания крестьян в условиях Гражданской войны приводили к изменению линий фронтов. Вооруженные отряды противоборствующих сторон (белых, красных, зеленых), зачастую по несколько раз проходившие через одни и те же деревни, доводили крестьян до полного разорения. Восстания крестьян в аграрных губерниях Центра способствовали прорыву белогвардейской конницей генерала Мамонтова Южного фронта и рейда по тылам советских войск в августе—сентябре 1919 г. Крестьянские восстания облегчили продвижение армии Деникина к Москве. Характерно, что летом и осенью 1919 г. с приближением фронта в прифронтовой полосе настроение крестьянства резко менялось в сторону Советской власти и осуждению дезертирства: подобные метаморфозы отмечались в Тамбовской, Самарской, Екатеринбургской, Тобольской губерниях[492]

. Опасность для крестьянства реставрации старой власти и возвращения помещиков перевешивала недовольство политикой Советской власти и привела к поддержке крестьянством Советской власти в критический момент борьбы против белых[493]

. На захваченных белыми территориях бывшие помещики возвращались в свои имения и наводили порядок, наказывая крестьян за самоуправство. Белые предоставили бывшим помещикам и землевладельцам возможность отбирать у крестьян переданную им землю, отнимать у крестьян хлеб. Подобная политика вызывала неприятие со стороны крестьянства в отношении Белой армии. Примечателен следующий факт: после освобождения Екатеринбургской губернии от власти Колчака мобилизация крестьян в Красную Армию дала свыше 10 тыс. добровольцев. Аналогичная ситуация сложилась в Тобольской губернии[494]

.

С удалением фронта боевых действий общественное настроение в крестьянской среде опять возвращалось в привычное протестное русло: в октябре – ноябре 1919 г. отношение крестьянства к власти на территории Советской Республики характеризовалось как «недоброжелательное» (Тульская, Екатеринбургская губернии), «отрицательное» (Ярославская, Новгородская), «враждебное» (Пермская, Псковская, Вятская, Тамбовская) «недоброжелательное», «ропот» населения (Нижегородская)[495]

. Единство устремлений крестьянства и большевиков совпадало в рамках непосредственной борьбы с белой армией, но с устранением белой опасности вновь возникали объективные противоречия. Крестьяне и большевики по сути не были союзники – с учетом целевых установок логичнее их взаимоотношения характеризовать как отношения попутчиков, связанных тактическими интересами, в стратегии эти интересы расходились.

Разгром Деникина и Колчака не облегчил положения крестьян – более того, государственный гнет усилился. Все это происходило на фоне тяжелого экономического положения деревни. Недоедание стало привычным явлением. Острый дефицит в предметах первой необходимости: соли, керосине, мыле, спичках и других товарах приобрел хроническую форму. Не хватало сельскохозяйственного инвентаря (косы, серпы, сепараторы) и орудий производства (косилок, веялок, молотилок). Продовольственная разверстка, принудительная мобилизация в Красную Армию, трудовые повинности порождали крестьянские восстания, создавали благодатную почву для расширения повстанческого движения на территории всех регионов Советской России. В конце 1919 г. в многотысячных восстаниях основную часть повстанцев составляла крестьянская беднота[496]. Самыми «ненадежными» губерниями вновь стали поволжские и приуральские.