Крестьянские восстания в Советской России (1918—1922 гг.) в 2 томах. Том первый

Кропоткин предлагал для этого широко использовать тракторы, интенсивную обработку полей, искусственное орошение, распространить передовые приемы мелкого огородничества и садоводства на крупные хозяйства. Все это, по его оценке, должно приносить вдвое больший урожай, изобилие продуктов, при этом каждый крестьянин затрачивал бы на работу не более нескольких десятков часов в год. Материальное благополучие позволило бы, по Кропоткину, изменить представления о крестьянине как о «диком звере», работающем вместе со своей семьей с утра до вечера, не имея при этом ничего, кроме плохой избы или хижины, хлеба да кваса. Крестьянин, получив достаток, выпрямил бы наконец свою спину, воспользовался бы досугом и производил бы в несколько часов в день все, что нужно для жизни не только его семьи, но и еще сотни человек[293]

.

Несмотря на уверения автора, что «это не сказка», очевидна утопичность его идей. Это замечание относится и к вопросу о взаимоотношениях города и деревни. Кропоткин предлагал наладить прямой равноправный товарообмен между городом и деревней: крестьянину город может предложить то, в чем он нуждается – орудия труда, одежду: «Пусть город пошлет в деревню не комиссара, опоясанного красным или разноцветным шарфом, с приказом вести припасы в такое—то место, а пусть пошлет туда друзей, братьев, которые скажут крестьянам: „Привозите нам свои продукты и берите из наших складов все, что хотите“ … Нам скажут, может быть, что это требует полного переустройства общества»[294]

. В конце жизни, в условиях Советской власти, Кропоткин пересмотрел многие свои взгляды. Он пришел к заключению о неэффективности ставки исключительно на крупное государственное машинное хозяйство, отмечал необходимость развития кооперации[295]

.

Анархокоммунистическая теория в условиях советского военного коммунизма сосредоточилась на критике большевизма как политического течения, не предлагая конкретных путей построения свободного и справедливого общественного устройства. Критический настрой проявился в рассуждениях одного из теоретиков анархокоммунизма – Петра Аршинова (Марина).

По его оценке, распыленному и неорганизованному состоянию трудящихся масс в дни революции противостояла организованная партия большевиков, привлекавшая народ методом обмана под лозунгами социализма. Вместе с рабочими и крестьянами большевики принимали участие в ниспровержении промышленной и земельной буржуазии, призывали к этому массы, уверяя, что революция будет социальной – последней революцией, ведущей порабощенных в свободное царство социализма и коммунизма. Для широких масс, не искушенных в политике, по мнению Аршинова, это казалось очевидной истиной. Непосредственное участие коммунистической партии в разгроме капиталистического строя породило огромное доверие к ней.

Дальнейшая эволюция политики большевизма в описании Аршинова имела следующий характер: эксплуатируя революционные устремления рабочих и крестьян к свободе, равенству и социальной независимости, большевизм подменил их идеей Советской власти. Идею власти Советов трудящиеся революционной России в первые месяцы после октябрьского переворота восприняли как идею их местного общественно—экономического самоуправления. Благодаря смешению революционной идеи трудящихся со своей политической идеей организации власти большевизм приблизил к себе массы и широко использовал их доверие. Коммунистическая власть устанавливалась военным порядком. Сначала с помощью военных дивизий установилась власть партийных политических ревкомов, после того, как власть укрепилась, появились Советы рабочих и крестьян, якобы создавшие эту власть. Аршинов утверждал: в большевизме нет основы для подлинной социальной революции трудящихся, выраженной в стремлении трудиться до последних сил во имя народного блага. Все его усилия, подчас огромные и упорные, свелись к созданию органов власти, поставленных над народом. Преобразования, проведенные большевизмом в жизни рабочих и крестьян, определялись коммунистической идеологией.