Крестьянские восстания в Советской России (1918—1922 гг.) в 2 томах. Том второй

Автор диссертации сделал вывод, что историческое значение крестьянской войны заключалось в ее воздействии на политику государства, дальнейшее социально-экономическое и политическое развитие страны. Это проявилось в признании государственной властью ошибочности прежней политики и объявлением переход к нэпу. В то же время авторы не переоценивает проявление легитимации ряда крестьянских требований в новом Земельном кодексе, который был принят 30 октября 1922 г. и вводился в действие с 1 декабря. Новое советское земельное законодательство в определенной мере можно рассматривать как уступку, в духе нэпа, крестьянским интересам, однако основополагающим принципом советской земельной политики объявлялась национализация земли – крестьянство так и не дождалось обещанной социализации. Допущение элементов капитализма в экономической сфере нэпа сопровождалось одновременным ужесточением политической системы.

Результаты проведенного диссертационного исследования дали возможность автору работы получить обоснованные и достоверные заключения и оценки в интерпретации и понимании исторических событий и явлений, а также опровергнуть многие из до сих пор существующих мифов и искажений исторической истины. Во-первых,

следует отметить, что нередко возможности крестьянского протеста получают преувеличенную характеристику. В этой связи важным вопросом является оценка степени угрозы крестьянского движения для Советского государства. Рассуждения о гипотетическом варианте объединения крестьянского протестного движения в масштабе всей страны (или хотя бы крупного региона), тем более о захвате власти в стране беспочвенны. Конечно, крупные протестные явления (антоновщина, махновщина, Западно-Сибирское восстание, «чапанка», «вилочное восстание», серовщина, Кронштадт и др.) создавали военную угрозу государству. Однако следует утверждать, что даже в условиях кульминации крестьянской войны не военная опасность являлась определяющей, а продовольственная угроза, которая могла поставить под сомнение само существование Советского государства.

Парадоксально, как считает автор, но изначальным источником продовольственной угрозы для Советского государства являлось не крестьянское движение, а экономическая политика самого государства. Нельзя забывать об общем неблагоприятном фоне: в ходе крестьянской революции 1917—1918 гг. в стране произошел экономический регресс, связанный с возвратом к натуральному, патриархальному хозяйствованию: крестьянские хозяйства в большинстве своем обеспечивали лишь потребности собственной семьи, располагая незначительными запасами товарного хлеба. «Осереднячение» деревни объективно сокращало сектор крестьянского землевладения, на котором велось товарное производство, порождало падение производительных сил. Политика военного коммунизма ускорила данный процесс: из—за незаинтересованности крестьянина в обработке земли, изъятии «излишков» сверх потребительной нормы привел к резкому сокращению посевных площадей и уменьшению крестьянских хозяйств. Не имея никакого интереса в расширении своих хозяйств, крестьянство ограничивалось производством лишь для потребности собственной семьи. Стремительный рост натуральных хозяйств подрывал продовольственную политику, построенную на извлечении «излишков», то есть реквизиций хлеба при разверстке.