Крестьянские восстания в Советской России (1918—1922 гг.) в 2 томах. Том второй

Днем 28 декабря произошел еще один необычный случай. Кавалерийский полк Переведенцева, с которым антоновцы до этого всячески избегали встреч, впервые подвергся открытой атаке со стороны повстанческого отряда Богуславского у села Верхоценье. Хотя атака повстанцев была отбита, впервые красный полк не вышел из боя явным победителем. Вечером этого же дня командующий войсками Тамбовской губернии К. В. Редзько, уже узнав о позоре и трагедии в Инжавино, а также о нападении повстанцев на кавалерийский полк Переведенцева, написал заявление с просьбой освободить его от занимаемой должности, ссылаясь на переутомление. Однако главной причиной «добровольной» отставки Редзько было то, что члены Военного совета и губернское руководство, давая показания приехавшим комиссиям, всю вину за восстание свалили на него и его предшественников, то есть исключительно на военных. Поэтому в своем заявлении, обосновывая невозможность дальнейшего пребывания на занимаемом посту, бывший гвардейский полковник Редьзко с солдатской прямотой написал: «Не хочу быть козлом отпущения»[30]

. В полночь с 29 на 30 декабря 1920 г. Редзько сдал командование войсками Тамбовской губернии прибывшему из Орла О. А. Скудре. К этому времени командующий внутренними войсками В. С. Кopнев и комиссия под председательством П. А. Камерона завершили свою работу в Тамбове и выехали в Москву. Следует отметить, что Корнев, Камерон, а затем и Скудре разобрались в причинах восстания, а также в том, почему до сих пор его не удалось подавить. Так, например, обнаружились серьезные недостатки и ошибки, допущенные партийно-советским руководством Тамбовской губернии, Военным советом, губчека, штабом войск губернии и штабом внутренних войск республики.

В докладе от 31 декабря 1920 г. в ЦК РКП (б) командующего войсками ВНУС В. С. Корнева о результатах обследования обстановки в Тамбовской губернии подчеркивалось: «Антоновское восстание есть партизанское восстание, охватившее всплошную три уезда Тамбовской губернии и хорошо сорганизованное. Продуманное и руководимое эсерами восстание приняло затяжной характер (партизанского пошиба наподобие махновского) и требует применения оккупационной борьбы, к которому сейчас и перешло командование… Меня, как командира войск ВНУС, сидящего в Центре, недостаточно конкретно информировали, недооценивая возможности восстания, которых в Центре не было и видно настолько, чтобы можно было хотя бы с ущербом для районов Республики высылать в Тамбовскую губернию военные силы, и не раз мимо Тамбова провозились полки ВНУС в другие губернии. Лишь в последнее время в Москве усилилось внимание к губернии настолько, что мне пришлось прибыть сюда самому. Недооценка восстания, неправильное определение его глубины, неумение использовать целесообразно силы как военной, так и советской, и партийной, не вовлечение всех в эту борьбу – вот основные факты настоящего положения»[31]

.

Принципиальный анализ создавшегося в Тамбовской области положения представила комиссия под председательством члена трибунала РВСР П. А. Камерона, которая изучала прежде всего причины восстания крестьян. В отчете комиссии были охарактеризованы причины затяжного характера и несвоевременности ликвидация повстанческого движения в Тамбовской области. К числу общих объективных условий комиссия отнесла положение на внешнем фронте. Война с Польшей, Врангелем, Петлюрой лишали Центр возможности оказать Тамбовскому командованию существенную помощь военной силой, способной «задавить антоновщину в корне и гарантировать полное успокоение губернии». Комиссия отмечала, что продовольственное положение губернии было подорвано засухой, недосевом и недородом. Это способствовало возникновению массового недовольства населения продовольственной политикой Советской власти. С другой стороны, необходимость снабжения армии и центра хлебом не позволяла ослабить темпы выполнения продовольственной кампании. В соответствии с категорическими установками Центра местным работникам приходилось в условиях сплошного недовольства ужесточать работу продовольственных органов, что создавало условия для расширения повстанческого движения. Изложенные выводы комиссии были объективны.

В то же время комиссия констатировала наличие «определенного» кулацкого состава населения уездов, охваченных восстанием, как причину, не позволяющую укреплению Советской власти. Это служило оправданием сложившейся реальной ситуации: во многих районах большевистская власть существовала лишь номинально, не получая поддержки и сочувствия большинства крестьянства. Другим фактором, имевшим негативные последствия, Комиссия отметила слабость коммунистических организаций в губернии, ослабленных многочисленными мобилизациями местных работников со стороны Центра.