Крестьянские восстания в Советской России (1918—1922 гг.) в 2 томах. Том второй

Когда вспыхнуло крестьянское восстание, его причины объяснялись советскими властями происками белогвардейцев и англо-французского империализма. 8 сентября 1921 г. газета «Правда» сообщила, что Антонов получал «директивы из-за границы от ЦК партии кадетов». ВЧК докладывала Совнаркому: «В Рязанской, Тульской, Калужской, Смоленской, Тамбовской, Тверской губерниях, как теперь выяснилось, были организованы мятежи по общему плану при содействии англо-французского капитала». Однако знакомство с программами и лозунгами восставших крестьян позволяет отбросить мысль о «кадетском» или «англо-французском» заговоре. Причины были более глубокими. Основная состояла в том, что крестьяне хотели свободно обрабатывать землю, свободно пользоваться ее плодами. «Землю отдали, а хлеб до последнего зерна отбираете, – заявляли местным коммунистам мужики в деревне. А в ответ на объяснение, что отбираемый хлеб нужен революции, крестьянин резонно возражал: «Народ ведь умирает – кому ж такая революция останется?». Подобные споры представителей власти и крестьянства происходили постоянно и повсюду. Объектом ожесточенного спора крестьян с большевиками была не только продразверстка. Крестьяне верили, что революция принесла им свободу. Идея свободы, понимаемой как воля-вольная, всколыхнула крестьянскую Россию. Советы воспринимались как форма самоуправления, как ликвидация тяжкой для крестьянина городской власти. Деревня желала существовать без города. Для сбора продразверстки создавалась продармия. Применялись жесточайшие меры для подавления недовольства: чтобы сломить сопротивление, диктатура пролетариата применила чрезвычайные средства борьбы – отдачу под суд, ревтрибуналы, тюремное заключение, конфискацию имущества, заложничество и даже расстрел на месте в случае вооруженного сопротивления. При этом каждое выступление против Советской власти, каждое выражение недовольства политикой большевиков объявлялось делом «кулаков», «сопротивлением кулачества». Поскольку формула «кулак – это враг» смысла не имела, ибо понятие оставалось неопределенным и даже официальная численность ничтожной, формула переворачивалась и звучала: «враг – это кулак».

В циркуляре председателя Тамбовского губисполкома М. Д. Чичканова волостным Советам о реквизиции хлебных излишков от 2 июля 1919 г. говорилось: «Острая нужда в хлебе, прекращение сдачи хлебных излишков крестьянами добровольно заставляет Советскую власть принять самые строгие меры против держателей хлеба. Сейчас губпродком приступает к реквизиции хлебных излишков. Предписывается всем совдепам, исполкомам оказывать реквизотрядам, агентам всяческое содействие в деле реквизиции, обнаружении скрытых хлебных излишков. Всякое должностное лицо, бездействием своим тормозящее дело реквизиции, будет рассматриваться как противник Советской власти, будет предан суду революционного трибунала. Граждане, уничтожающие хлебные излишки на самогон, объявляются врагами революции. Предписывается с ними вести самую беспощадную борьбу, арестовать, сопровождать в Тамбов для предания суду…»[2]

.

Характеристику деятельности губпродкома представляет следующий отчет: «…Вся ссыпка этого года… получена почти исключительно с помощью отрядов. Отряды разбросаны сейчас во всех уездах, частью из отрядов ВОХР, частью отряды организованы местными силами. … Как общее правило для всех уездов – отряды двигаются от перифирии к центру, чтобы не дать возможности перебрасывать хлеб из уезда в уезд, и на всех дорогах выставляются заставы, чтобы прекратить возможность внутриуездных перебросок хлеба. Сейчас наибольшее внимание было уделено Тамбовскому, Козловскому и Кирсановскому уездам. Теперь, с переходом в ведение губпродкома Борисоглебского уезда, отряды и работники будут двинуты туда. Отряды по качеству своему разделяются на две категории: 1. Основное ядро – отряды, которые главным образом ведут реквизицию и которые разбросаны по всем уездам. 2. Отряды особого назначения, которых у нас имеется два и которые направляются в места наиболее кулацкие, наиболее упорствующие в сдаче излишков. Эти отряды забирают полностью все годовые излишки с этих работников. Метод реквизиции этого года в корне изменен, по сравнению с прошлогодним: в прошлом году отряд, придя в волость или село и получая отказ в сдаче излишков, приступал к подворной реквизиции и найденные излишки реквизировал. Это давало возможность крестьянам перевозить хлеб из деревни в деревню при приближении отряда, прятать его и т. д. Теперь к данному селу предъявляется требование – сдать причитающуюся по разверстке сумму излишков и неисполнение разверстки рассматривается как преступление, и с данного села забирается весь хлеб, весь скот и производятся аресты. При прошлогодней системе крестьянину всегда был смысл отказаться, так как он буквально ничем не рисковал, в этом году его положение сильно изменяется, так как он рискует всем своим хлебом и скотом. При таких массовых реквизициях, конечно, не могло обойтись без столкновений и волнений…»[3].