Крестное знамение

— Не знаю, — ответил Бойд. — Возможно, стерлась от времени, а может быть, просто таков был стиль работы гравировщика. Я надеюсь только на одно — что содержимое футляра даст нам подсказку относительно той загадки, с которой мы столкнулись.

— Если там внутри действительно что-то есть.

Судя по выражению лица Бойда, реплику Марии он не воспринял как шутку. Профессор вырвал цилиндр у нее из рук.

— У нас нет необходимых инструментов, чтобы его открыть. За ними мне нужно подняться наверх. — Девушка поморщилась, не понимая, что вызвало внезапную перемену в его настроении. — Пока меня не будет, не теряйте зря времени и завершайте съемку.

— Да, конечно. Как вам будет угодно, сэр.

— Именно так мне и будет угодно. — Бойд сделал два шага по направлению к арке и резко остановился. — И ни к чему не прикасайтесь, пока меня не будет. Только снимайте.

Несколько мгновений Мария наблюдала за тем, как ее наставник шагает по каменному коридору. Свет его прожектора постепенно удалялся и наконец сделался совсем неразличим. Достигнув дальнего конца прохода, Бойд стал подниматься по узким ступенькам и вскоре полностью исчез из виду, оставив ассистентку одну посреди огромного подземелья.

Поднявшись вверх по лестнице, Бойд замедлил шаг у захоронений, стараясь не задеть руки трупов, высовывавшиеся в проход. Свет его прожектора плясал на стенах, создавая жуткую иллюзию, что мертвецы зашевелились. На какое-то мгновение почудилось, что один из пальцев дернулся, словно останки начали оживать. Профессор даже не смог удержаться и остановился, чтобы удостовериться в своей ошибке, прежде чем идти дальше.

Бронзовый цилиндр — бесценное сокровище, поэтому его необходимо хранить как зеницу ока. Профессор прекрасно это понимал, и потому, перед тем как пролезть в отверстие в стене, сунул его в самый глубокий карман. Бойд раздраженно открыл коробку с инструментами, отбросил в сторону отвертки и гаечные ключи, молотки и гвозди и тут понял: он не знает, что, собственно, ему нужно.

Несколько мгновений он стоял, размышляя над тем, что же все-таки он должен найти, когда вдруг, к своему чрезвычайному недоумению, обнаружил, что стены пещеры содрогаются, как будто пульсируют от каких-то энергичных толчков.

Ух! Ух! Ух!

Камни под ногами тоже задрожали.

Ух! Ух! Ух!

Приложив руку к стене, Бойд попытался определить источник колебаний, но практически вся она вибрировала с одинаковым ритмом. Тогда он приложил ухо к ее прохладной поверхности, стараясь установить происхождение странного звука. Парадоксальным образом сила его уменьшалась по мере приближения ко входу в пещеру.

Бойд попробовал с помощью математических расчетов определить, что могло вызвать столь необычный феномен. Резонанс, волновое движение, выброс какой-то энергии… После недолгого размышления он пришел к выводу, что причиной вибрации, вероятно, является какая-то внешняя сила. Но какая?

Продвигаясь по направлению ко входу на место раскопок, он почувствовал сильный перепад в температуре. Бойд уже успел адаптироваться к подземному холоду, а теперь он снова выходил на горячее итальянское солнце. Пот конденсировался на лбу профессора крупными каплями, которые, прочертив дорожку по покрытому пылью лицу, превращались в струйки грязи и падали на землю.

Глаза Бойда, привыкшие к тусклому свету туннелей, внезапно обожгло полдневное средиземноморское солнце. Свет его был настолько ярок, что пришлось прикрыть глаза ладонью, как это часто делают посетители кинотеатров, выходящие с дневного сеанса. Самым ужасным было то, что звук нарастал, и ему пришлось теперь не только прикрывать глаза, но и затыкать уши.

— Что за проклятый гул?! — крикнул профессор. — Откуда, черт побери, он взялся?

Ничего не подозревая о шуме и вызванном им замешательстве профессора, Мария плавно передвигалась по обширному помещению, тщательно фиксируя на пленку древние ящики. Несмотря на то что работа была простая, Мария понимала, что со временем отснятый ею материал будут просматривать крупнейшие археологи и историки мира, и от этой мысли чувствовала прилив вдохновения. Впрочем, энтузиазм, испытываемый девушкой сейчас, бледнел по сравнению с тем восторгом, который ее ожидал, когда она будет рассказывать отцу о своих открытиях. Та минута может стать для нее главным мгновением в жизни — ведь ему впервые придется вслух признать, что он гордится дочерью. Впервые, черт возьми!

И успех ее стал результатом многолетних трудов, учения, мечтаний. Первый большой успех в профессии, выбор которой отец Марии не одобрял с самого начала. Но теперь близится минута, когда ее отец, великий Бенито Пелати, вынужден будет признать, что женщина способна внести поистине грандиозный вклад в археологию.

Мария шла по направлению к заднему углу помещения, и на лице ее появилась улыбка. Девушка грациозно обогнула самый большой ящик, сосредоточившись на великолепной батальной сцене. Через несколько секунд в задней части камеры замигала красная лампочка. Садился аккумулятор.