Крестный отец

— Том Хейген у нас, — сообщили ему. — Мы отпустим его часа через три с нашими конкретными предложениями. Пока не суетитесь, не устраивайте дополнительных неприятностей. Случившегося не вернуть. Только будьте благоразумны, ведь всем известно, что вы — человек горячий.

В голосе чувствовалась насмешка. Санни подумалось, что это звонит сам Солоццо, хотя он не мог бы в этом поклясться.

— Хорошо, подождем, — произнес он нарочито глухо и скорбно.

На другом конце провода положили трубку. Санни немедленно засек время на своих массивных золотых часах и, чтобы не забыть, записал цифру прямо на белой скатерти. Несколько минут он сидел неподвижно на табуретке возле обеденного стола, мрачно смотря в никуда. Жена опять попыталась спросить:

— Что стряслось, Санни?

Он ответил как можно спокойней:

— Старика подстрелили.

Увидев, какое это произвело на нее впечатление, Санни добавил грубовато:

— Не волнуйся, он жив. Все будет нормально.

О Хейгене он предпочел умолчать.

Телефон вновь затрезвонил. Теперь позвонил Клеменца. В трубке было слышно, как толстяк задыхается и захлебывается от волнения:

— Знаешь, что с отцом?

— Да, — ответил Санни. — В него стреляли, он жив.

В трубке наступило молчание, потом облегченный голос Клеменцы запричитал:

— Слава тебе, Господи, слава тебе, Господь милосердный… Ты уверен? — переспросил он в волнении. — Мне сказали, он умер прямо на улице.

— Он жив, — еще раз подтвердил Санни, внимательно вслушиваясь в интонации Клеменцы. Казалось, тот взволнован искренне, но актерство входило в его работу.

— Наберись мужества, Санни, — продолжал говорить Клеменца. — Что нужно делать теперь мне?

— Езжай домой к дону, — распорядился Санни. — С собой захвати Паоло Гатто.

— И все? — спросил Клеменца. — А не надо послать ребят к тебе домой и в больницу?

— Нет, приезжай с Паоло Гатто, — повторил Санни. — Вместе приезжайте. — Он выждал паузу, чтобы дать понять Клеменце, в чем дело. Кажется, тот начал понимать. Стараясь говорить вполне естественно, Санни спросил:

— А где его носит, этого Паоло? Чем он занимается в такой момент?

Пауза в трубке затянулась. Потом Клеменца ответил:

— Паоло нездоров. Он дома, у него простуда. Всю зиму простывает.

Санни насторожился:

— Вот как? И часто он за последнее время не был на работе?

— Раза три-четыре, если не ошибаюсь, — ответил Клеменца. — Я всегда предлагал Фредо замену, но он отказывался. А причин беспокоиться лет десять не было, сам знаешь.

— Да, — согласился Санни. — Ну, так я жду вас дома у отца. Только обязательно привези Паоло, понимаешь? Мне плевать, болен он или здоров.

И опустил на рычаг трубку, не дожидаясь ответа.

Жена тихо плакала. С минуту он смотрел на нее пристально, потом сказал:

— Если будет звонить кто-то из наших, я у отца, пусть перезвонят в кабинет. Если чужие — ты ничего не знаешь. Жене Тома передай, что он может задержаться немного.

Санни помедлил:

— Сюда я подошлю кое-кого из ребят на всякий случай, — ее покорежило от страха, и он поспешил добавить: — Не пугайся зря, ничего не случится. Но слушайся, если скажут, что нужно делать. Можешь позвонить мне по папиному телефону, но без особой нужды не дергай. И вообще кончай психовать.

С этим он вышел из дома.

Уже стемнело, вдоль по улице задувал пронизывающий декабрьский ветер. Санни шел без опаски — все восемь домов на этой улице принадлежали дону Корлеоне. Два крайних дома занимали члены Семьи — верные люди, проживавшие вместе с домочадцами, и молодые итальянцы-холостяки, поселенные на первых этажах в служебных целях, В остальных шести домах, выстроенных полукругом, проживали: в одном — Том Хейген, в другом — Санни Корлеоне, в третьем, самом скромном, — дон Корлеоне, а еще в трех размещались старые, уже устранившиеся от дел друзья Семьи. Они получили это жилье бесплатно, но при условии, что освободят его в случае необходимости. Таким образом тихая улица была самым надежным образом защищена. К тому же подъезды всех домов всегда ярко освещались, так что проскользнуть незамеченным здесь было бы очень непросто.

Санни пересек улицу и открыл дверь отцовского дома собственным ключом. Он крикнул:

— Мам, ты где?

Мать вышла из кухни в облаке запахов — там жарился сладкий перец. Не дожидаясь ее вопросов, Санни взял ее за руку и усадил.

— Мне позвонили сейчас, — сказал он. — Ты, главное, не беспокойся. Папа в больнице, его ранили. Соберись, чтобы поехать со мной туда, а я пока раздобуду машину и шофера.

Мать внимательно посмотрела на него и спросила по-итальянски:

— В него стреляли?

Санни кивнул. Мать, опустив голову, на минутку вернулась в кухню. Санни вошел следом. Мать погасила плиту, сняла с конфорки сковороду с недожаренными перцами и ушла одеваться в спальню. Санни достал с горячей сковородки перец, из корзины — ломоть хлеба и съел огромный сладковатый сэндвич, слизывая с пальцев капающий жир.

Потом прошел в угловую комнату — отцовский кабинет, достал из запертого шкафа особый телефонный аппарат. Его номер был зарегистрирован на вымышленное имя по несуществующему адресу.