Крестный отец

– Я небогат, крестный, – произнес он, бодрясь. – Дела мои идут под откос. Действительно, не стоило мне бросать жену с детьми ради той потаскухи. Правильно вы на меня разозлились.

Дон пожал плечами.

– Я переживал за тебя. Ты ведь мой крестник.

Джонни стал мерить кабинет шагами.

– Стерва свела меня с ума: главная звезда Голливуда, внешность ангельская… А знаете, что она делает после съемок? Отдается гримеру, если тот хорошо постарался. Или кувыркается с оператором, если тот угадал с ракурсом. И так со всеми подряд. Для нее заняться сексом все равно что дать на чай. Блудливое порождение ада…

– Как семья? – перебил дон Корлеоне.

Джонни вздохнул.

– Они в порядке. При разводе я отписал Джинни и детям больше, чем требовалось по суду. Навещаю их каждую неделю. Иногда кажется, что я схожу с ума – так я тоскую. – Он выпил еще. – А новая жена смеется надо мной. Не понимает моей ревности, называет меня старомодным макаронником, издевается над моими песнями… Перед отъездом я хорошенько ее побил, только лицо не тронул – у нее съемки. Я колотил ее по рукам и ногам, как мы делали в детстве, а она смеялась. – Джонни закурил. – Скажу честно, крестный, мне и жить-то сейчас не хочется.

– Против этих бед я бессилен… – Дон Корлеоне развел руками и, помолчав, спросил: – А что у тебя с голосом?

Уверенность и самоирония исчезли с лица Джонни Фонтейна. Он весь поник.

– Я больше не могу петь, крестный. Что-то со связками; врачи не поймут – что.

Хейген с доном никогда не видели Джонни в таком отчаянии.

– Две картины с моим участием собрали большую кассу, – продолжал тот, – я прославился. А теперь меня вышвыривают на улицу. Владелец студии решил дать мне расчет. Он всегда меня не выносил.

– И почему же? – мрачно вопросил дон Корлеоне.

– Я пел песни для либеральных организаций. Помню, вам это не нравилось. Вот и Джеку Вольцу тоже. Он заклеймил меня коммунистом – правда, остальные не поддержали. А потом я увел девушку, которую он приглядел для себя. Мы всего лишь разок перепихнулись, но девушка стала меня преследовать. Что мне было делать?.. Теперь жена-шлюха указывает мне на дверь, а Джинни не примет меня обратно, пока я не приползу к ней на коленях молить о прощении… И петь я больше не могу. Крестный отец, как мне быть?

Лицо дона Корлеоне приняло холодное и суровое выражение.

– Первым делом начни вести себя как мужчина, – презрительно бросил он и вдруг гневно проорал: – КАК МУЖЧИНА!

Перегнувшись через стол, дон по-отцовски жестко схватил Джонни Фонтейна за волосы.

– Господи, как же так вышло? Ты столько времени провел в моем обществе – и вырос таким женоподобным голливудским finocchio[7], который ноет и просит его пожалеть? «Как мне быть? Боже, что мне делать?!» Ну точно баба!

Дон так артистично передал страдальческие интонации, что Хейген с Джонни от неожиданности засмеялись. Вито Корлеоне был доволен. Все-таки крестник у него молодец. Ведь как повели бы себя после подобной выволочки родные сыновья? Сантино обиделся бы и потом стал делать пакости просто назло. Фредо устыдился бы. Майкл холодно улыбнулся бы и пропал на несколько месяцев. Однако Джонни – ну что за славный малый! – понял, чего от него хочет крестный отец, поэтому воспрянул духом и заулыбался.

– Ты увел женщину у босса – более могущественного человека, чем ты сам, – а теперь жалуешься, что он не хочет с тобой знаться. Глупо? Глупо. Ты бросил жену и детей, чтобы жениться на блуднице, а теперь плачешься, что тебя не принимают назад с распростертыми объятиями. Свою шлюху ты не бьешь по лицу, потому что, видите ли, у нее съемки, и удивляешься, почему она над тобой смеется. Сам натворил дел и теперь пожинаешь плоды!

Дон выдохнул, а затем уже спокойным голосом спросил:

– Ну что, на этот раз готов послушаться моего совета?

Джонни пожал плечами.

– Я не могу опять жениться на Джинни. Не на ее условиях, по крайней мере. Мне нужно играть, нужно ходить с друзьями по кабакам. За мной увиваются красотки – не могу же я им отказывать! Раньше, возвращаясь домой, я чувствовал себя последним подонком. Я не хочу проходить через все это снова.

Редко кому было под силу вывести дона Корлеоне из себя. Крестнику это удалось.

– Я и не уговариваю тебя опять жениться. Поступай как считаешь нужным. Правильно, что ты хочешь общаться с детьми. Мужчина, который отказывается от своих детей, – не мужчина. Однако сперва ты должен помириться с их матерью. Кто запрещает тебе видеть детей каждый день? Кто запрещает тебе быть с ними под одной крышей? Кто запрещает тебе жить так, как ты сам хочешь?

– Не все женщины ведут себя как старые преданные итальянки, крестный, – усмехнулся Джонни Фонтейн. – Джинни на такое точно не пойдет.