«Крестный отец» Штирлица

«Сейф посла Начбэла-Хьюгессона» — об операции «Цицерон». «Версия бывшего гитлеровского разведчика Мойциша недостоверна. В моей повести излагается история камердинера Дьеро на основании новых данных, в частности данных японской разведки в Анкаре, которая была в курсе всей операции»^{251}. В 1943 году немецкая разведка завербовала камердинера английского посла в Турции. Агент, получивший кличку «Цицерон», делал фотокопии секретных документов, с которыми хозяин работал дома, и передавал их германскому атташе Людвигу Мойзишу. Операция длилась немногим более трех месяцев, но немцы получили много ценной информации. В 1950 году Мойзиш издал мемуары, наделавшие много шума. Британскому МИДу пришлось признать факт утечки во время войны секретной информации из посольства в Анкаре. Какие данные были у Кима? Откуда? До сих пор ни в одной публикации о «Цицероне» нет упоминаний о том, что немцы делились с японцами добытыми сведениями. И почему повесть так и не появилась? Вряд ли по той причине, что в 1962 году бывший агент Элиас Базна раскрыл подробности операции в своей книге «Я был Цицероном».

«Полномочный призрак» — «о том, как во время Тихоокеанской войны чанкайшисты поддерживали связи с японской разведкой с целью создания единого фронта против коммунистов. Главные персонажи повести — советский и китайский историки в результате изучения материалов, касающихся закулисной стороны японо-китайской войны, выясняют тайну гонконгских переговоров и роль брата жены Чан Кайши»^{252}. Этот замысел сам по себе нуждается в расшифровке. В 1938 году японцы вели секретные переговоры в Гонконге с представителями Китая, но правительство Чан Кайши предпочло продолжить войну, договорившись с китайскими коммунистами. В декабре 1941 году Китай заключил союзный договор с Великобританией и США и, таким образом, включился в Тихоокеанскую войну. Антияпонская коалиция чанкайшистов и коммунистов распалась к лету 1945 года. О каких связях и переговорах хотел рассказать Ким? И при чем тут Сун Цзывэнь (брат жены Чан Кайши) — министр иностранных дел и под конец войны глава правительства Китая, тесно контактировавший с американцами? Увы, на эти вопросы не находятся ответы.

У последней из ненаписанных повестей было лишь условное название — «Искусство проникновения». «Автобиография специалиста по науке “синоби” (теория разведки, созданная в Японии), который учился в школе Накано, затем в “Спай скул” в Америке, по окончании которой стал действовать на фронтах тайной войны»^{253}

. Еще в примечаниях к «Корням японского солнца» Ким кратко рассказал о синоби (ниндзюцу) — искусстве быть невидимым: незаметно или обманным путем проникать на неприятельскую территорию, в чужой дом и выполнять тайные задания. В конце 1936 года он решил написать книгу о синоби и попросил сотрудников иностранного отдела ГУГБ привезти ему из Токио соответствующую литературу^{254}. Книга осталась в замысле понятно, по какой причине.

Вопрос, из каких источников Ким узнал о Наканорикугун-гакко. Причем в объеме, достаточном для фабулы повествования. Мог ли он ознакомиться с протоколами допросов пленных японских офицеров или сам участвовать в таких допросах? Думаю, да. К примеру, генерал-лейтенант Хата рассказывал следующее: «Курсанты проходили курс закаливания их личных свойств и характера с тем, чтобы в самых трудных условиях выполнять возлагаемые на них задачи. В школе [также] преподавались иностранные языки, военное и экономическое положение других стран и радиодело. Школа давала познания, необходимые для разведчика и диверсанта… Выпускники школы Накано везде добивались исключительно высоких успехов в своей работе»^{255}.

Замысел «Искусства проникновения» по неизвестной причине трансформировался в другую повесть о шпионаже и ниндзюцу — «Школа призраков».

«Я хочу показать не примитивных и трафаретных шпионов — героев традиционных шпионских романов, а квалифицированных специалистов подрывной войны, вооруженных всеми “научными дисциплинами”, которые усиленно разрабатываются сейчас в Америке с целью более эффективной обработки сознания и психики людей», — объяснял Ким в заявке, направленной в «Советский писатель» в октябре 1962 года. Повесть он задумал «в форме исповеди курсанта специальной школы американской разведки», взяв за прототип своего вымышленного заведения «особую дипломатическую школу, созданную английской разведкой в Шамляне (Ливан) и описанную каирским журналом “Роз эльюсеф”»^{256}.

Рукопись Ким обязался сдать в сентябре 1963 года, однако позже попросил об отсрочке: сперва для переделки повести («по соображениям политического порядка надо будет вытащить одну сюжетную линию, проходящую через всю повесть»), потом для поездки «в Африку и Европу — проверить на месте материалы для последних глав»^{257}.