Крестоносцы социализма

Но самый тяжелый удар был нанесен Исполнительному комитету 27 февраля 1881 г. и опять-таки по «наводке» Окладского. В тот день в квартире члена ИК М.Н. Тригони (дом № 66 по Невскому проспекту возле Аничкова моста, сохранившийся поныне) вместе с хозяином был арестован навестивший его Андрей Желябов – вождь «Народной воли» и главный организатор подготовлявшегося цареубийства. Арест Желябова очень обрадовал и успокоил правящие «верхи». Царь 28 февраля записал в своей памятной книжке: «3 важ[ных] ареста, в том числе Желябов», и еще 1 марта делился с окружающими этой радостью[1388]. Бывший у него с докладом Н.К. Гирс (управляющий министерством иностранных дел) засвидетельствовал, что 28 февраля Александр II «был особенно весел и доволен, предполагая, что с арестом Желябова открыта нигилистическая гидра»[1389].

ИК, напротив, пережил в те дни сильнейшее потрясение. Но ничто уже не могло помешать ему привести смертный приговор Александру II в исполнение.

10.3. Кризис «верхов»

«В России в те времена, – писал в 1894 г. один из самых проницательных умов Европы Фридрих Энгельс о рубеже 70 – 80-х годов, – было два правительства: правительство царя и правительство тайного Исполнительного комитета (Ispolnitel’nyj Komitet) заговорщиков-террористов. Власть этого второго, тайного правительства возрастала с каждым днем. Свержение царизма казалось близким»[1390].

Горсть храбрых на тьмы ополчилась врагов.

Шатались могучего трона ступени… –

так вспоминал о том времени поэт – народоволец П.Ф. Якубович.

Кризис самодержавия в России, который подспудно нарастал с весны 1878 г., в 1879 г. проявился со всей очевидностью. В стране сложилась вторая после 1859 – 1861 гг. революционная ситуация, все основные признаки которой (кризис «верхов», кризис «низов», экстраординарная активность масс) были налицо, хотя и с разной степенью проявления.

Начнем с «низов». Крестьяне к концу 70-х годов были доведены до отчаяния, страдая от безземелья, поборов и повинностей. Достаточно сказать, что сумма выкупных платежей по ряду губерний в несколько раз превышала оброки бывших государственных крестьян, а недоимки в иных губерниях к началу 1880-х годов «превышали годовую сумму платежей в два и даже в три раза»[1391]. К постоянным бедствиям добавились временные: неурожай 1879 и голод 1880 г., разорительные последствия русско-турецкой войны 1877 – 1878 гг. В результате терпение крестьян истощалось. Из года в год росло число их волнений: 1877 г. – 9, 1878 – 31, 1879 – 46[1392].

Правда, теперь крестьянское движение было гораздо слабее, чем в годы первой революционной ситуации (1859 – 1861), когда число волнений крестьян выражалось в сотнях и даже (в 1861 г.) тысячах. Но ведь дело не только и не столько в количестве волнений, хотя среди них к концу 70-х годов вспыхивали и очень крупные (как в 19-ти волостях Чигиринского и Черкасского уездов Киевской губернии с участием 40 – 50 тыс. человек), а 22 из них только за 1878 – 1880 гг. царизм подавил лишь с помощью войск[1393]

. Дело еще в том, что вся крестьянская Россия полнилась на рубеже 70 – 80-х годов слухами о скором и всеобщем переделе земли, которые создавали в деревне угрозу восстания. «Казалось, можно было ожидать с часу на час взрыва, перед которым померкли бы ужасы Французской революции», – вспоминал М.Н. Катков[1394]. Главное же, теперь, в отличие от 1859 – 1861 гг., в стране действовала общероссийская революционная организация, которая выражала интересы крестьян и пыталась поднять их на восстание. Поэтому для царизма крестьянское движение 1879 – 1881 гг. представляло собой едва ли меньшую, если не большую, опасность, чем в 1859 – 1861 гг. Мало того, в массовом движении 1879 – 1881 гг. появилось, наряду с крестьянским, новое – пролетарское – слагаемое, которого фактически не было в 1859 – 1861 гг.

Рабочий класс в России к концу 70-х годов был в положении, не менее бедственном, чем крестьяне. При отсутствии трудового законодательства их заставляли выполнять нормы, каких «не в состоянии выработать лошадь», а жили они большей частью в бараках, мало пригодных «даже для стойла коровы»[1395]. Немудрено, что рабочее движение в конце 70-х годов тоже нарастает: 1877 г. – 16 выступлений, 1878 – 44, 1879 – 54 (для сравнения: за все 60-е годы насчитано 51 выступление рабочих)[1396]. Впрочем, размах и воздействие рабочего движения на политику «верхов» до середины 80-х годов тоже оставались еще слабыми.