Крестоносцы

Осада возобновилась. "Со стороны башни, называвшейся башней Сарацинского короля, они нанесли маленьких матерчатых мешков с песком; их привозили всадники на конских шеях и перекидывали находившимся там сарацинам, а когда наступила ночь, те разбросали их между камней, выровняв это место, как мостовую. На следующий день, в среду, во время вечерни они пошли по этим мешкам и захватили башню". И после этого сарацины вошли в город "Как страшно было видеть плачущих дам, горожанок, монахинь и других людей, с детьми в отчаянии бежавших по улицам к морю, чтобы спастись; попадавшиеся навстречу сарацины хватали кто мать, кто ребенка, разлучая их, или мать уводили, а ребенка бросали на землю под ноги лошадей; были и беременные женщины, задавленные в толпе со своими чадами во чреве… Сарацины все поджигали, и казалось, что пылает вся земля".

Среди этих сцен насилия умер и тот, кто был символом обороны города, великий магистр тамплиеров Гильом де Боже: "Когда он почувствовал, что смертельно ранен, то тронулся на коне вперед; все подумали, что он уезжает, дабы спастись, поэтому хоругвеносец поехал перед ним, а вся его свита последовала за ним. Пока он ехал, крестоносцы подбежали к нему и закричали: "Бога ради, сир, не уезжайте, ведь город скоро погибнет!" И он громко ответил: "Сеньоры, я не могу больше, ибо я мертв, смотрите". И тогда мы увидели вонзившуюся в его тело стрелу. Сказав это, он, вытащив стрелу, бросил ее на землю, склонил голову и чуть не упал с коня, но его люди, спешившись, поддержали его, сняли с коня и положили на большой, широкий щит, который там валялся".

После смерти Гийома де Боже командование на себя взял маршал ордена тамплиеров Пьер де Савре, и именно ему принадлежит честь последнего сопротивления в башне ордена, куда сбежались более десяти тысяч человек, мужчин и женщин; эта высокая и мощная башня стояла в море "как замок, о который бились морские волны". Собрав все какие были суда, крестоносцы разместили на них гражданских людей, по крайней мере, тех, кто мог держаться, и "когда на этих судах одновременно подняли паруса, собравшиеся там тамплиеры издали громкий крик – и суда тронулись к Кипру; так спаслись добрые люди, укрывшиеся в башне ордена тамплиеров".

А рыцари держались еще десять дней в этой последней башне Акры. "Тамплиеры держались десять дней, и султан велел передать им, что те, кто пожелает сдаться и известят его об этом, будет безопасно переправлен туда, куда захочет. Сделав такой дар, султан отправил к тамплиерам эмира с четырью тысячами всадников. Сарацины, увидев множество народа, пожелали схватить понравившихся им женщин, чтобы их обесчестить, и тогда христиане, не в силах это снести, схватились за оружие, бросились на сарацин и всех их перебили, не оставив никого в живых; и решили они защищаться, пока не погибнут". Они не могли питать иллюзий насчет исхода разгоревшегося сражения, ставшего последним рыцарским жестом в защиту женщин, попавших в руки завоевателей. "Султан был взбешен, но не подал вида и вновь передал им, что он понимает, что его люди погибли, поскольку проявили безрассудство и прибегли к насилию, а он сам не желает им зла, они могут выйти безопасно, доверившись ему. Маршал тамплиеров, хотя и был мудрым франком, поверил султану и с другими рыцарями вышел к нему, так что в башне осталось немного раненых братьев ордена. Но как только султан заполучил маршала и тамплиеров, он приказал им всем отрубить головы".

Этот варварский акт, совершенный в нарушение данного слова, стал прологом к третьему и последнему эпизоду борьбы: "Когда братья, находившиеся в башне, узнали о казни маршала и других, то все, кто был в силах, изготовились к защите; сарацины подвели под башню мину и установили подпорки; тогда защитники башни сдались, и в башню вошло столько сарацин, что подпоры не выдержали, башня рухнула и погребла братьев-тамплиеров и находившихся в ней сарацин, а свалилась она на улицу, где задавила более двух тысяч конных сарацин. Так в пятницу 18 мая была взята Акра, а через десять дней пал и дом тамплиеров".

II. Прожектер и святой

Скульптурный портал церкви Св. Андрея в Акре отныне стал украшать мечеть Аль-Ашраф в Каире, возведенную в честь завоевателя Акры, а остатки населения Иерусалимского королевства бежали на Кипр, где еще и спустя столетие женщины-киприотки продолжали носить траур по Святой Земле. В Константинополе турецкая угроза с каждым днем ощущалась все острее, тогда как в греческих землях франки утрачивали одну территорию за другой.