Крестоносцы

Почти все события крестовых походов породили поэтические сочинения, авторами которых часто были сами крестоносцы. Король Ричард Львиное Сердце, например, оставил нам одно стихотворение, где изливает жалобы по поводу своего заключения в Австрии при возвращении из похода. А Филипп Новаррский, осажденный в башне иерусалимского госпиталя сторонниками императора Фридриха II, спешно написал небольшое стихотворение, чтобы – факт удивительный – попросить помощи, и завершил его восхитительными словами:

Я – соловей, поскольку в клетку меня посадили.

И имена многих крестоносцев – это имена лучших поэтов своего времени, или трубадуров Юга, как Пейре Видаль, Гаусельм Файдит, Раймбаут де Вакейрас, Элиас Кайрель, из которых по крайней мере присутствие трех последних в Святой Земле или Греции точно засвидетельствовано, или труверов Севера, как Тибо Шампанский, Конан де Бетюн, Гюон д'Уази и многие другие.

В XIII в. крестовые походы обновили важнейшую поэтическую тему куртуазной любви, и отныне отъезд за море стал разлучать поэта с его дамой, порождая страх и отчаяние; но если он не поедет, то навлечет на себя ее презрение, что означает утрату ее любви.

Как рыцарь должен быть я там,Где заслужу и рай, и честь,И славу, и любовь моей подруги.

Но когда он отъезжает, то чувствует, как разрывается его сердце:

Иду туда, где претерплю мученья,

В ту землю, где сносил мученья Бог,Там омрачит мне мысли огорченье,Что от любимой Дамы я далек[38].

Так писал Гюон Аррасский. Ту же тему развивал Шатлен де Куси, когда отправлялся вместе с Виллардуэном в крестовый поход, во время которого умер и вздыхал:

Влюбленные, вам прежде всех другихЯ про мои страдания поплачу:От преданной подруги дней моихИдти я должен прочь – нельзя иначе…Я прочь иду, и Господу отдать

Хочу любовь и попросить пощады.Не знаю, свидеться ли нам опять,Лишь случай – властелин такой отрады.Пусть ваша верность будет в знак награды,Приду я или не приду я вспять,И дай Господь мне честь не потерятьИ помнить век, что только вам служу[39].

Другие же поэты, как Гийо де Дижон воспевали отчаяние дам, проводивших своих "милых друзей":

Вот что грусть мою обманет:

Знаю, верность он блюдет.Ветер сладостный нагрянетИз краев, где встречи ждетТот, который сердце манит,В серый плащ мой он войдет,Тело содрогаться станет,К долгожданному прильнет.Вот что душу мне изъело:Не пошла за ним вослед.

Он прислал рубашку с тела,Чтобы сон мой был согрет.В ночь возьмется страсть за дело,Ближе к сердцу сей предметПоложу, чтоб тело грелаИ гнала от сердца вред[40].

Таким образом, на тему куртуазной любви в конце XII в. или в XIII в. родилась очаровательная легенда о дальней принцессе, объяснявшая рефрен "дальней любви", который проходит по поэзии трубадура Джауфре Рюделя: он якобы, не зная принцессы Маго Триполитанской, безумно влюбился в нее и, чтобы встретиться с нею, презрев все опасности, отправился за море в крестовый поход и в конце концов умер у ее ног. Это был уже полный осмос темы крестового похода, участие в котором считалось высшим подвигом рыцаря, в тему куртуазной любви, бывшей, быть может, самым возвышенным творением нашего средневековья.

Дух завоевания

I. Короли и купцы

Второй период истории франкской Сирии, когда ее завоевывали вновь, отмечен выходом на сцену двух сил, чья роль до этого была второстепенной, государственной власти, королей и императоров, ставших теснить прежних баронов или диктовать им свою волю, и той силы, которую можно назвать экономической, то есть торговых городов, особенно итальянских.