Крестопереносец

Колобок, напевая, ехал и мечтал о скорой встрече с рыцарем. Столько всего нужно рассказать, стольким похвастаться, о стольком пожаловаться! И пусть барон его пока не понимает, но колобок решил в ускоренном темпе овладевать человечьей речью. А что? Лихоман же смог.

Нет худа без добра.

Шум, треск и гром, производимые мишкой, распугали большинство лесных обитателей. И двигались они без непредусмотренных задержек, хотя и неспешно.

Только колобок так подумал, медведь остановился и зарычал.

Колобок сначала не понял, а что, собственно, произошло? Чего стоим, кого ждем? И тут, будто из-под земли, выросли облезлые лисьи фигуры. Четвертый присмотрелся и в испуге мимикнул. Фигуры не просто облезлые… Они полуистлевшие. И откуда взялись? Не было же никого!

Раз, два, три… Принялся считать колобок. Но сбился на третьем десятке, лисы не стояли на месте, а постоянно перемещались, беря медведя в кольцо. Тот лишь рычал и крутился на месте, пытаясь держать сразу всех в зоне видимости.

Колобок присмотрелся… Тридцатый уровень! А его медведь — тридцать пятый. Но их много. Ну ничего. «Сейчас я им песенку спою», — усмехнулся колобок про себя.

— Ами-ми-ми-ми-и-и-и-инь!

Зомби-лисы даже не почесались, а четвертый получил уведомление о невозможности контроля и использовании магии страха и разума по отношению к мертвым. Нет у них страха. Отбоялись уже. Резист стопроцентный. Диарею на них напустить он даже пробовать не стал.

Вместо этого пришпорил медведя и громко, панически замимикал. Но медведь не побежал. Да и не ушел бы он от лис, они много шустрее, пусть и дохлые. Гипноз слетел, и Михайло Потапыч осознал себя.

— Эта… что эта… где эта… ой, ё-ё-ё!

И медведь громко пукнул.

— Ты куда нас привел, круглый? Ты зачем? Ты эта… вроде, голова. А пустая.

— Ми-ми!!! Ми-ми-ми!

— Ага, отпустил бы… Ты эта… Понимаешь? Они щас кинутся. И нам это… все.

— Ми-ми!

— Ну само собой, драться. Это да… Но это… Много их… Это ж он… Этот, хозяин мой бывший их оживил. Ну не совсем оживил… Это… Поднял. Сначала, это… убил, потом поднял.

— Ми?

— Да, он. Гад он и сволочь. Все, это… Под себя гребет. Вот. Ушел я от него. Давно уже. А если бы не ушел… То это… Таким бы тоже стал, — медведь кивнул на уже почти вплотную подошедших зомби-лис.

— Ми-ми!!!

— Да не обижаюсь, чего там… Жаль только дочь с внуками уже неделю не видел… Попрощаться бы.

Тут лисы скопом бросились на медведя. Молча. Не рыча, не тявкая. Волна полуистлевшей вонючей плоти погребла под собой яростно отбивающегося медведя. И истошно вопящего колобка.

— МИ-И-И-И-И-И-И-И-И-И-И-И-И-И-И-И!!!

33. Печалька

Стая умчалась за сквернословящим зайцем в неизвестном направлении, и люди продолжили свой путь по недружелюбному лесу в одиночестве. Видно, косому надоело пытаться привлечь к себе внимание альфы волчьей стаи, и он решил опробовать иную тактику. Либо учуял присутствие говорящего волка и решил сделать ноги. А то, мало ли…

Вдруг, впереди и чуть слева, раздался непередаваемо истеричный вопль:

— МИ-И-И-И-И-И-И-И-И-И-И-И-И-И-И-И!!!

— Наконец-то! — выдохнул Пендаль. — Ваша милость, это он!

— Скорее! — рыцарь выхватил меч. — Он в опасности! Наш долг — помочь раскаявшемуся грешнику!

И все четверо побежали на звук.

Вернее, трое побежали, а один что было сил поковылял.

Лисы рвали на куски уже не сопротивляющееся, а только слабо подрагивающее тело медведя. Обернулись и, как по команде, уставились пустыми глазницами на вылетевшего из-за кустов человека. Вот, выскочил еще один. И еще. Зомби-лисы оскалились. Из их полусгнивших пастей капала густая медвежья кровь вперемешку с гноем разложения.

Мерзостный, сладковатый запах тлена ударил в нос рыцаря. Противоестественные твари оставили почти мертвого медведя в покое и неспешно пошли на людей. Константин почувствовал — в груди разгорается тот самый огонь, та самая ярость, которую он испытывал в бою с умертвиями. Не должны подобные исчадия ходить по земле! Зло будет повержено!

— ДЕ-Е-ЕС ВА-А-А-АЛЬТ!!!

И рыцарь бросился вперед, к лисам.

— Э-э-э-э… — сказал Пажопье. — А я-то, чо сюда прибежал?

И бросился назад от лис.

Отец Ставросий перекрестил рыцаря, отчего по всклокоченной бороде того запрыгали яркие искорки. Бормоча молитву, раскрутил над головой немного приведенное в порядок кадило. Лисы не тупо кинулись на несущегося на них крестоносца, и не стали подходить по одному, а попытались занять грамотную позицию, чтобы мгновенно перейти из пассивной обороны в активное наступление.

Но рыцарь, хоть и застлала ему глаза кровавая пелена, отличался от туповатого неповоротливого медведя. И, не позволив взять себя в кольцо, метался между лисами, казалось, нападая со всех сторон сразу. Редко его мечу требовалось опуститься на лису дважды. Отсеченные головы, лапы, полусгнившие внутренности и облезлые куски шкур устилали полянку.