Крестопор (ЛП)

Эрин вспомнила, как Мэллори обошла отца после того, как фотография была сделана, и крепко обняла мать, надув щеки и зажмурившись.

Эрин закрыла глаза и воскресила в памяти ощущение маленьких рук Мэллори, обхвативших ее и крепко сжавших. По лицу текли слезы, когда она сжимала в ладонях разорванную фотографию.

С тех пор как Рональд уехал, Эрин и Мэллори разговаривали только тогда, когда ссорились или обменивались нерешительными извинениями. Эрин уже давно не вспоминала, как все было раньше, и теперь жалела об этом. Потому что было больно.

Эрин догадывалась, что Мэллори винит свою мать в потере отца; она знала, что отсутствие Рональда больше всего ранило их дочь, и ей нужно было свалить вину на кого-то. Но Эрин не представляла, как преодолеть пропасть, которая образовалась между ними. Она не знала, как убедить Мэллори в том, что она, Эрин, была так же задета, хотя и не так потрясена внезапным отъездом Рональда. Эрин хотела рассказать Мэллори о бессонных ночах, которые она проводила в своей постели, размышляя о том, что она сделала или не сделала, в результате чего Рональд ушел, ни попрощавшись, ни объяснив свой поступок. Но когда бы они ни заговорили, самые пустяковые беседы превращались в злобные, горькие перепалки. Их отношения превратились в рану, которой не давали времени затянуться, срывая струп снова и снова.

Эрин положила фотографию обратно в коробку, не в силах больше смотреть на нее, даже сквозь слезы. Она решила, что должна что-то сделать, что угодно, с тем, что происходит между ней и Мэллори. Она знала, что, как и в случае с кариозным зубом, дальнейшее игнорирование приведет лишь к непоправимому ущербу.

Поднявшись на ноги и задвинув коробку обратно в шкаф, она снова услышала звук в стене, на этот раз сопровождаемый протяжным, приглушенным скрипом. Эрин стукнула кулаком по стене, надеясь напугать мышь, и данное действие пришлось ей по душе. Это была небольшая, но желанная разрядка гнева, который, как она поняла, был направлен не на грызунов в стене, а на нее саму.

Не успела она снова ударить по стене, как зазвонил телефон...

Припарковав мотоцикл на Уитли, Кевин поспешил под дождем по узкому переулку, его ботинки шлепали по лужам. В нескольких ярдах от переулка он снял крышку люка и слез вниз, закрыв ее за собой; та издала леденящий душу скребущий звук, когда встала на место. Он спустился по металлическим перекладинам, торчащим из грязной, влажной цементной стены.

Воздух казался сырым и густым от запаха мочи и фекалий. Его ботинки издавали мокрые шлепающие звуки на грязной дорожке, которая шла вдоль стены канализации. Она была достаточно широкой, чтобы по ней, соблюдая осторожность, могли пройти бок о бок два человека; затем тропинка обрывалась в бурлящий, журчащий поток нечистот, который стекал в желоб шириной в три фута. Грязно-коричневая пена липла к краю дорожки, оттесненная в стороны потоком черной комковатой материи.

Свет просачивался сквозь решетки и маленькие отверстия в крышках люков наверху, обманчиво играя на трубах и воздуховодах, которые извивались по стенам, словно змеи, придавая им некую периферийную жизнь.

Кевин достал из пальто карманный фонарик и включил его, посветив лучом перед собой. Повернувшись спиной к стене, он повернулся направо и пошел по проходу, скользя рукой по грубой, мокрой стене и осторожно пригибаясь к трубам.

Кевин еще не совсем привык ходить по канализации. Хотя это было не так неприятно, как вначале, но и не безопаснее. Мейс предупреждал их о бездомных, которые жили под улицами. Они считали канализацию своим домом, и любой, кто спускался туда, был, по их мнению, нарушителем границы; иногда они проявляли жестокость.

- Будь с ними вежлив, - сказал Мейс. - Я хочу, чтобы они знали, что мы их друзья.

Кевин снова попытался уговорить Мэллори поехать с ним, и снова она отказалась. Он начал думать, что, возможно, был слишком добр к ней.

На углу он повернул направо и столкнулся лицом к лицу с крысой с мокрой шерстью, сидящей на толстой трубе. Она держала во рту что-то темное и рваное, что блестело в луче его фонарика. Увидев его, крыса попятилась назад и прижалась к стене. Он постоял немного, наблюдая за ней, и услышал, как кто-то смеется где-то в канализации; это был гнусавый гогот, который призрачным эхом разносился по туннелям. Задыхаясь от страха, Кевин постарался не обращать внимания на отвращение, которое он испытал при виде грязной, свалявшейся шерсти грызуна и его мокрого, дергающегося носа, после чего низко пригнулся, чтобы пройти под ним. Он представил себе, как крыса, сгорбившись на трубе над ним, готова броситься на его спину, когда он будет пробираться, и выпустить темное лакомство изо рта, чтобы вонзить свои крошечные, похожие на иглы зубы в его шею.

Далекий смех одного из скрытых обитателей канализации затих и смолк.

Отверстие в стене, ведущее в подвал Мейса, находилось примерно в двух футах над дорожкой. Добравшись до него, Кевин вскарабкался наверх и пролез, оцарапав голову о верхний край. Когда он вошел, то услышал шаги по металлической лестнице.