Крестовый марьяж

«Господи… Я же на советском берегу… А этот урод с последствиями дауна мне уже снится! Но, пожалуй, такое жуткое продолжение нельзя сбрасывать со счетов. Первый же китайский пограничный наряд легко обнаружит мои следы и закрутится карусель…»

Подхватив автомат с подсумками, он сделал несколько шагов, пока не уперся в родное, отечественное заграждение. Сил на то, чтобы проверить наличие электрических проводов не оставалось. Разведя два соседних ряда проволоки, летчик, цепляясь и оставляя клочья одежды на острых концах колючки, пробрался внутрь. Удивившись, насколько позволяло состояние, он не обнаружил за КСП второго забора. Найдя тут же, в песке длинную, глубокую борозду, на случай воплощения наяву только что виденного сна, Берестов в изнеможении упал и вновь провалился в глубокий сон…

* * *

— Лежать, как лежишь! Руки за голову!

«Опять какая-то хрень снится…» — лениво проплыла возмущенная мысль.

— Эй, ты! Я кому говорю!?

«Что б вы сдохли… Когда же дадут человеку отоспаться!?»

Внезапно, где-то рядом, раздался одиночный выстрел.

«Опять очкастый во сне зрение тренирует… — подумал Владислав и открыл глаза, — утро, однако. Совсем светло…»

— Я ведь щас пристрелю! — отчетливо раздался вблизи голос с северным, якутским акцентом.

Пилот приподнялся и оглянулся по сторонам. Метрах в десяти стоял солдат-пограничник, сдерживая одной рукой поводок рвавшейся овчарки, а другой, держа на изготовку, висевший на ремне, автомат. Чуть поодаль, присев на одно колено, возился с радиостанцией ещё один кордонный служивый.

— Чего шумишь — людям спать после трудовой смены не даешь!? — улыбнулся Влад, с неимоверным удовольствием разглядывая советскую военную форму.

— Я те дам, чего шумишь, — продолжал наезжать якут, немного удивившись чистому русскому языку, — руки, говорю, за голову! Ты кто?

— Я-то? — спокойно и дружелюбно отвечал летчик, — я майор Берестов, военно-воздушные силы Тихоокеанского Флота. А ты что за злобный тип?

— Ты руки за голову положишь? — уже спокойнее спросил пограничник.

— Нет, дружище… Болят они у меня… На ко вот, возьми и не сомневайся в том, что я такой же, как и ты.

Владислав бросил ему так и не пригодившийся автомат, подсумки и валявшийся рядом, уже просохший китайский китель. Оставшись в одних штанах от полосатой, тюремной робы и размокших башмаках, он, видимо, действительно не представлял угрозы пограничному наряду. Якут опустил автомат, цыкнул на служебного кобеля и что-то сказал второму солдату. Подойдя чуть ближе, младший сержант, все же настороженно поинтересовался:

— Вы как тут оказались?

— Длинная история… Расскажу твоему начальству, если не возражаешь… Дай-ка мне братец закурить…

* * *

Почти пятидесяти суток отпуска Владу обычно не хватало. Встречи с друзьями детства, бывшими одноклассниками, какие-то бытовые дела в доме матери… Отъезд всегда неотвратимо приближался и происходил все равно неожиданно. Эти же полтора месяца тянулись невообразимо долго. Он метался по небольшой квартире, беспрестанно думая об Александре. Мысли теснили и сменяли друг друга, не давая объяснения происходящему, ещё более омрачая и без того паршивое настроение. Берестов не видел выхода из создавшегося положения. Если её родители настроены таким решительным образом, то и очередного приезда Саши к Лихачевым ожидать бессмысленно. Более того, они сделают все, для того чтобы оставить дочь навсегда в Саратове. Заинтересуют подходящей работой после университета, найдут неплохого кандидата для устроенной семейной жизни…

Вернувшись в гарнизон раньше срока, Владислав снова заперся дома. Видеть кого-то, равно как и показывать свое состояние, абсолютно не хотелось. Он одинаково избегал встреч, как со своими однокашниками, так и с прочими друзьями и знакомыми. Только придя, наконец, в назначенный день на полковое построение, майор вновь окунулся в родную среду и быстро втянулся в повседневные заботы летной службы. Через два дня он, облаченный в летный комбинезон, дожидался очереди у маленького кабинетика стартового медосмотра.

— Влад! Ну, почему ты совсем не заходишь!? — поднялась ему навстречу Настя и, обняв, поцеловала, — ты же был в Саратове, видел моих! Я же так жду тебя…

Летчик ответил дружеским поцелуем и сел напротив девушки. Отводя взгляд от Анастасии, он копался в планшете, перекладывая карты, документы, полетные листы… Затем, закатав рукав легкой куртки и положив руку на край стола, чуть заметно улыбнулся:

— Я всего три дня был в твоем городе…

— Что случилось, Владислав? — улыбчивость и приветливость врача вдруг мгновенно сменились тревогой и озабоченностью.

Она сжимала ладонь молодого человека и, стараясь заглянуть в его глаза, ждала ответа.

— Давай поговорим о чем-нибудь другом… — предложил Берестов.

Наступила тягостная, продолжительная пауза… Неожиданно дверь без стука распахнулась, и в кабинет ввалился один из комэсков.

— Выйдите и подождите в коридоре, — ровно, но тоном, не терпящим возражения, произнесла Анастасия.

Подполковник, опешив, попятился назад, осторожно прикрывая за собой дверь.