Крестовый отец

— Так, так, центрового заложника мочим — услышал он сильный, с хрипотцой голос. — А ну остыли!

— Ты кто?

Битье взяло передышку.

— Шрам. Слыхали?

— Ты и есть?

И вокруг по толпе поплыло лестное:

— Этот, этот, этот адвокатов троим подогнал… Этот, этот пайками в лазарете всех одарил… Этот забашлял поставить во все камеры телеки, только их вертухаи растырили…

— Наслыханы.

— У нас, Шрам, заложников полный короб. Одним меньше — не страшно.

Холмогоров оторвал себя от пола, сел, прислонившись к дереву секретарского стола. Задрал голову, останавливая кровь, хлещущую из разбитого носа. Мир перед глазами плыл, будто в чаду ароматических палочек.

— Кто отвечает? Я спрашиваю, кто отвечает за кипеж?

Назвавшийся Шрамом обводил взглядом обступивших его людей. Руки Шрам держал в карманах, оружия при нем не наблюдалось.

— Ты о чем? — высказал общее недоумение бритый под нуль крепкий парень, державший автомат на плече.

— Перед людьми, кто ответку держать будет за все дела?

В ответ промолчали.

— Джеки, веди этого в кабинет. Ни к чему ему наше толковище слушать. И выгони, кто там шуруют. Пусть сюда идут. Сходняк, скажи.

Из-за спины Шрама выступил человек с азиатскими глазами, рукой как крюком подхватил Холмогорова под мышку, поднял на ноги, поволок за собой к кабинету.

— Кто атаманствует, разбойнички?

— Выдра, — ответили Сергею.

— Да, Выдра. Он нас привел.

— Где он? — Сергей увидел на столе пачку «Кэмела», дотянулся. — Дайте прикурить.

— А Выдру подстрелили, Шрам. Там он, в комнате с бабами, дальше по коридору, с ним еще пара ребят. Там бабы его ногу обрабатывают. Только он крови много потерял, не до главарения ему сейчас.

После долгого карцерного воздержания курилось всласть.

— Вооружились, канцелярок шуганули, кума захватили, дальше чего?

— С губернатором трындеть будем, с прессой, — жарко затараторил, наверное, самый пожилой из захвативших административный корпус, человек лет шестидесяти. — Правду расскажем, заставим навести человеческие условия жизни. Потребуем международного посредничества!

— А замоченный замполит? А захват оружия и заложников? Да и какой губернатор, вы чего?..

— На хрена! Требуем бабки и самолет! Война! — завопил молодой баклан с оттопыренными ушами, вскинул автомат и заулюлюкал.

— Заглохни! — Сергей скривился, как от зубного нытья.

— А чего ты мне указываешь?! — в заводе выпалил баклан.

Не выпуская «кэмелину» из зубов, Шрам вмазал полудурку ладонями по ушам. Вырвал «калаш», бросил Боксеру и кулаком в челюсть отправил взвывшего недоноска укатывать ковер.

— На кого хавалку раскрыл, сявка! — К стонущему баклану подскочил и принялся добавлять ногами человек, зататуированный почти до полной синевы.

— Короче, — продолжил Сергей, — вляпались по самый ништяк. Рано или поздно начнут штурмовать. Хоть двадцать самолетов требуй. Никто из крытки не выпустит. И положат вас, нас, левых людей, заложников. Вы положите ихнего брата. Потом не расхлебаешь.

— Уже поздно отступать, Шрам, — самый возрастной опустил голову. — Придется идти до конца.

— Где остальные люди?

— В лазарет поперли, марафет и спиртягу добывать.

Сейчас в приемной теснилось пятнадцать уголков, у десяти имелись «Макаровы» или «калаши».

— Понятно. Значит так, братва. Слава про то, как вы ментов укатали, не протухнет. На любой зоне поможет устроиться по-людски. А сейчас, прикидываю, выкручиваться надо. Иначе хана.

— Да как выкрутишься!?

— Ты знаешь способ, Шрам?

— Кто ж отмажет?

— До конца теперь жарить.

— Ну, вы тут перетрите, как и чего, а у меня к куму вопросы накопились. Обернусь, договорим.

И Шрам свалил в кабинет. Малость пошуровала в кабинете промелькнувшая здесь братва. Повыкинула на пол из ящиков стола канцелярская херотень и паскудные бумаги. Располосовала газетки «Третий глаз», «Аномалия» и «Асток». Раскурочила створки шкафа. Успела разбить цветочные горшки с алоэ, которое внутрь с медом полезно, и банки с сухим и жидким снадобъем.

Джеки диффилировал от стены к стене, хрустя плавающими в желтых лужах облепихового масла сушеными буйками шиповника.

— Джеки, у меня к нему тайный базар. Личные предъявы вертеть будем, — морща нос на витающий ароматец, прохрипел Сергей.

Джеки пожал плечами. Мол, мне по фонарям. И вышел.

Начальник СИЗО сидел за столом на привычном его заднице стуле, мозолил глазами заоконный пейзаж.

Шрам сел напротив. Начальник смотрелся пустым. Будто мост без опор, ступи — и рухнет. И это человек, который вертел маленькой золотоносной империей, этаким Монако в черте города? Который держал в руках нити хитрой, сложной паутины и успевал дергать за все? У которого хрустов должно быть нарублено на три завершения жизни. Как быстро он сдулся! Сейчас он выглядел не паханом, а утомленным болячками пенсионером. Да и вообще, как легко он выпустил контроль над хозяйством! Как легко дал до себя добраться! Что-то странно это…

— Ты въезжаешь, начальник, что между тобой и пацанами, которые глотают слюну от нетерпения разорвать тебя, стою только я?