Крестовый отец

Спрячь за решеткой ты вольную волю,Выкраду вместе с решеткой!

Сухарчик принялся выбрасывать перед собой длинные ноги, успевая хлопать под ними в ладоши.

«Чума», – подумалось Антону.

– Вприсядочку! – потребовал Ильяс.

Приемник накручивал надрыв:

Выглянет месяц из лома,Спрячется за облаками.

Сухарчик беспрекословно пошел вприсядку, то есть опустился на корточки и начал переваливаться гусином шагом, умудряясь через шажок кое-как подскакивать.

На пять замков запирай вороного,Выкраду вместе с замками.

Обитатели камеры, разом забыв про Огненного пилота, вовсю прихлопывали в такт, присвистывали, подбадривали: «Жги! Наяривай! Гуляй, Расея!»

«Вот оно – попрание человеческого достоинства», – Антону сделалось тоскливо.

Где, за какими горамиСкрылись туманные дали?

Очки Сухарчика, удерживаемые предусмотрительно примотанной к дужкам веревкой давно уже болтались на груди. Плясун сейчас выдавал лезгинку, похожую на утреннюю гимнастику.

Спрячь за горами цыгана гитару,

Выкраду вместе с горами.

На последнем куплете:

Знал я и бога, и черта.Был я и чертом, и богом, —

к Сухарчику присоедилось нечто, невесть откуда выскочившее: в цветастой юбке, голубом платке и с плохо выбритой харей. И плавно закружило вокруг танцора, кокетливо поводя плечами.

Спрячь за высоким забором девчонку,Выкраду вместе с забором.Най, лай!

Ла-ла-лалай!Ла-ла-лай-ла-лала-лай!

Пот заливал коричневую, застегнутую на все пуговицы до горла рубашку Сухарчика. Но танцор честно отплясал до последнего аккорда.

– Эй, Сухарчик, лови! Заработал!

От воровской шконки прилетела пачка печенья, которую Сухарчкловко поймал налету, no-концертному поклонился Ильясу и полез на свое место под нары.

– Скучно, урки! – потянулся на койке Ильяс. – Чего бы еще придумать?

И, как раз под завявшее настроение Ильяса, приемник выдал песню с грустинкой:

А в таверне тихо плачет скрипка,Нервы успокаивая мне,

И твоя раскосая улыбкаВ бархатном купается вине…

2

Уголовник – как сорняк, что на ползи выпалывали. Или, Игорь помнит хорошо, как отстреливали волков в тот год, когда с чего-то наплодилось их до дури. А раз даже на конюха Потапыча набросились, когда тот не дошкандыбал с конюшни домой и бухой отрубился в сугробе. Хорошо – вовремя проснулся, протрезвел и сиганул через чей-то забор, отделавшись одним разодранным тулупом. Заготконтора даже выплачивала за каждую шкуру деньги, чтоб поощрять охоту. Так и уголовники – те же волчары, которых расплодилось в последние годы до невозможности, пора вести отстрел, И выходит, за шкуру уголовника Игорь справедливо получил награду. Теперь они с женой не только мечтать могут, что переедут в новую квартиру, а уже и переезжать.

Игорю Макееву не снились кошмары, не просыпался он в холодном поту, не стояли зеки кровавые в глазах. Да, покойник Игорю Макееву не являлся. Зато явились люди.

Главный из явившихся наяву Макееву людей мог бы прочесть лекцию о пользе диктофонов. И показать, как выглядит японский цифровой диктофон. Как брелок от ключей. Такой же величины, толщины и даже формы. Маленький, гад, а чувствительный.

В лекцию о пользе диктофонов, так, чисто для развлечения слушателей, вошел бы один смешной случай. О том, как некий надзиратель, невысокий, с ранней залысиной, взял от заключенного крупную сумму денег, а взамен сдал с потрохами коллегу по дубаковскому ремеслу и при этом говорил, много говорил. Голос увековечивал миникомпьютер, чип, в общем, какая-то такая херотень. Нет, при желании, с умного брелока можно переписать голос на пленку, записать в комьютер, хоть по Интернету передать, чтоб разнес запись по всему белу свету, до Билла Клинтона донес. Еще раз – было бы желание. Желанию уйти этой записи в Интернет не дал развиться невысокий, с ранней залысиной, надзиратель. И с неслабого перепугу, согласился он на все то, что приказал ему заключенный. И дальше ему – выполнять приказы заключенного, потому что нет теперь у дубака выбора. На этом, в чем-то даже поучительном, случае лекцию о пользе диктофонов можно было бы закончить.

Но не лекцию Макееву читали. Если бы вообще читали хоть что-то, то как было бы Макееву тогда хорошо.