Крестовый поход на миры Саббат: Омнибус

Сверившись со световолоконными картами, Корбек предположил, что Призраки проникли во вспомогательные траншеи Покаявшихся за линией фронта, и остро почувствовал свое одиночество. И даже не из-за жуткой бомбардировки, от которой содрогалось все вокруг, — полковник молился, чтобы ни один осколок случайно не задел его бойцов, — он понял, что отрезан от остального полка. Электромагнитное возмущение заглушило все каналы связи — и офицерские микробусины, и вокс-передатчики дальнего действия. Приказы просто не доходили до них. Ни команд перегруппироваться, ни координат соединения с другими отрядами, ни приказов наступать к цели. Не было даже сигналов к отступлению.

В таких обстоятельствах устав Имперской Гвардии давал только один ответ, четкий и ясный: «Если сомневаешься — иди вперед!»

Корбек послал в разведку самых ловких и опытных солдат: Бару, Колмара и сержанта диверсионного взвода Маколла. Обернувшись в танитские плащи, они растворились в клубящейся мгле. Завеса плотного дыма и пыли затянула траншеи, скрыв их от глаз. Сержант Блейн молча указал на облако, медленно надвигающееся на гвардейцев. Корбек знал, что тот имеет в виду. Полковник ничего не сказал, чтобы не пугать остальных раньше времени. Покаявшиеся не стеснялись использовать отравляющие вещества — едкие газы, от которых гниют легкие и кровь закипает в жилах. Корбек вынул свисток и дунул в него три раза. Солдаты отложили лазганы и принялись надевать противогазы. Полковник и сам натянул на лицо резиновую маску. Он терпеть не мог противогаз. Ненавидел эти линзы, через которые ничего не видно. И одышку, возникавшую из-за тугого дыхательного клапана. Но все лучше, чем надышаться отравой. Взрывы поднимали на воздух целые тонны грязи, превращая ее в ядовитый дождь. Разлагающиеся трупы наполняли воздух болезнетворными бактериями. Тиф, гангрена, чумная язва селились в останках обозных животных и кавалерийских скакунов. Микотоксины жадно пожирали любую органическую материю, обращая ее в отвратительное черное месиво.

Номинально являясь старшим офицером полка, Корбек имел доступ к документации Генштаба. Он прекрасно знал, что почти восемьдесят процентов потерь в рядах Имперской Гвардии с начала вторжения были результатом отравлений газами, болезней и вторичных инфекций. Безопаснее было выйти один на один с вооруженным до зубов солдатом Покаявшихся, чем прогуляться по ничейной земле без защиты.

Корбек приказал солдатам продвигаться, беззвучно проклиная полуслепые линзы противогаза.

Вскоре они набрели на развилку. Полковник приказал Греллу, сержанту пятого взвода, взять три группы и прочесать траншею по левую сторону. Глядя, как гвардейцы выполняют его распоряжение, полковник все острее ощущал тревогу. Разведка молчит. Как и раньше, его отряд шел вслепую.

Оставшаяся сотня гвардейцев во главе с полковником ускоренным темпом двигалась по ходам сообщения. Во главе колонны шли два самых зорких танитца, выискивая мины и растяжки с помощью магниточувствительных щупов, соединенных с тяжелыми ранцами. Казалось, Покаявшиеся отступали в такой спешке, что не успели оставить никаких сюрпризов. Но каждые несколько шагов колонна останавливалась. Миноискатели то и дело улавливали что-нибудь: жестяную кружку, фрагмент доспехов или походный котелок. Иногда попадались железные идолы, выплавленные в печах кузниц. Сектанты придавали им вид звероподобных существ. Корбек лично расстреливал каждый подобный талисман из лазерного пистолета. На третий раз импульс попал в трещинку, и идол разлетелся острыми осколками. Один из них ранил рядового Дрейла, оказавшегося рядом. Осколок глубоко вошел в плоть где-то под ключицей. Скривившись, гвардеец тяжело осел в грязь. Сержант Куралл немедленно вызвал санитара, и раненого солдата наспех перевязали.

Корбек проклял собственную глупость. Он так желал уничтожить богомерзкие символы Покаявшихся, что по неосторожности ранил своего же бойца.

— Ничего страшного, сэр, — прохрипел в противогаз Дрейл, пока Корбек помогал ему встать. — Вот при Вратах Вольтиса меня ранили штыком в бедро…

— Ага, а на Танит он получил битой бутылкой в щеку, когда подрался в трактире, — добавил из-за спины рядовой Колл. — С ним еще и не такое бывало.

Солдаты расхохотались. Их смех вырывался из дыхательных клапанов неприятным хрипом. Корбек кивнул. Симпатягу Дрейла в отряде любили — его песни и шутки не давали пасть духом. И Корбек прекрасно знал, что о похождениях этого гвардейца уже басни слагают.

— Моя вина, Дрейл, — признал он. — С меня бутылка.

— Не меньше, полковник, — откликнулся солдат и решительно перезарядил лазган, продемонстрировав готовность к бою.

8