Кресты у дороги

Ну вот, взрослеет. Порой он все еще мамин сын, а порой — непослушный подросток. Отец умер два года назад, и Уэс только начал высвобождаться из-под пресса тяжелых эмоций. Мэгги пережила потерю куда легче.

— Майкл в выходные пойдет в море на лодке?

— Уверена, что пойдет.

— Круто!

О’Нил собирался в субботу порыбачить с сынишкой Тайлером и позвал заодно Уэса. Анна, жена О’Нила, на рыбалку с ними ходила редко; Дэнс, которая страдала морской болезнью, тоже.

Она еще побеседовала с отцом: поблагодарив за то, что он понянчился с внуками, сказала, что новое дело будет отнимать уйму сил. Стюарт Дэнс, впрочем, не жаловался: детей дочери он любит, да и профессия позволяет проводить с ними достаточно времени. Морской биолог на полставки, дед легко может выкроить свободный денек. Сегодня, однако, ему назначили встречу при океанариуме, и Стюарт договорился с дочерью, что забросит внуков после лагеря к бабушке.

Каждый день Дэнс благодарила судьбу и богов за любящую семью. При мысли о матерях-одиночках без опоры сердце обливается кровью.

Сбавив скорость, Дэнс повернула налево и остановилась на парковке при окружной больнице. У синих заградительных барьеров собралась куча народу.

Со вчерашнего дня протестующих сильно прибавилось.

Как и вчера — по сравнению с днем предыдущим.

Больница Монтерей-Бей знаменита: одна из лучших в округе и расположена чуть ли не в сказочном месте, посреди соснового леса. Здесь Дэнс рожала детей, здесь лежал отец после сложной операции, и здесь же, в морге, Дэнс опознала труп мужа.

Возле этой же больницы на Дэнс недавно напали — во время беспорядков, связанных с протестом.

Дэнс отправила в Салинас молодого сотрудника, Хуана Миллара, охранять Пелла. Бежав из здания суда, убийца напал на конвоира, и последнего с сильными ожогами доставили в больницу Монтерей-Бей. Тяжелое выдалось время — для перепуганной семьи Миллара, для Майкла О’Нила. И для самой Дэнс.

Она пришла взять показания у Хуана, и его старший брат Хулио набросился на нее. Обезумевший родственник возмутился бестактностью старшего агента. Ошеломленная нападением, но почти не пострадавшая, Дэнс сочла за благо не возбуждать против Хулио дело.

В конце концов Хуан дал показания и через несколько дней скончался. Доктора сочли, будто причина смерти — ожоги, что было бы естественно. Однако потом выяснилось: кто-то убил Хуана из жалости.

Дэнс скорбела, утешаясь мыслью, что даже если бы Хуан и выжил, то остался бы инвалидом. Постоянная боль, медицинские процедуры — разве это жизнь?! Опечалилась и мать Дэнс, Иди, служившая медсестрой в той же больнице. Дэнс хорошо помнила сцену: мама стоит на кухне и смотрит в пустоту. Что-то тревожит ее… Вскоре мама призналась: как-то она вошла в палату к Хуану, и в этот момент он пришел в сознание. Посмотрев на Иди умоляющим взглядом, юный офицер прошептал:

— Убейте меня.

Об этой милости Хуан скорее всего просил каждого, кто входил в палату.

И вскоре кто-то сжалился.

Личность убийцы так и не установили. И хотя офис шерифа проводил расследование, никто особенно не старался. Врачи заявили, якобы Хуану оставалось жить максимум месяц или два. Кто бы ни ввел Хуану яд, он поступил человечно.

Впрочем, противники эвтаназии общего мнения не разделяли. Они вышли на парковку перед больницей с портретами Иисуса Христа и Терри Скьяво, жительницы Флориды, коматозницы, в чье дело «О праве умереть с достоинством» вмешался конгресс Соединенных Штатов.

Надписи на плакатах осуждали эвтаназию и — до кучи — аборты. У больницы собрались главным образом члены движения «За жизнь» из Феникса. Примчались почти сразу, как юный офицер умер.

Интересно, хоть один из них понимает, как смешон протест за пределами больницы? Похоже, нет. Тут явно собрались люди без чувства юмора.

У входа Дэнс поздоровалась с главой секьюрити больницы, крупным афроамериканцем.

— Доброе утро, Генри. Смотрю, протестующих прибавилось.

— Утро доброе, агент Дэнс. — Бывший полицейский, Генри Бэскомб по привычке обращался к Дэнс по званию. Глянув на толпу, он усмехнулся: — Плодятся что твои кролики.

— Кто зачинщик?

Бэскомб указал на костлявого лысеющего мужчину в центре толпы: двойной подбородок, сутана.

— Вон тот, священник. Преподобный Р. Сэмюэль Фиск. Он довольно знаменит. Приехал аж из самой Аризоны.

— Сэмюэль Фиск. Церковное имечко, ничего не скажешь.

Рядом с преподобным Дэнс заметила крупного рыжеволосого мужчину в застегнутом на все пуговицы темном костюме. Телохранитель.

— Жизнь священна! — выкрикнул кто-то в сторону телерепортеров.

— Священна! — подхватила толпа.

— Убийцы! — неожиданно зычно для своего хрупкого телосложения провозгласил Фиск.

Он не имел в виду Дэнс, однако женщина вздрогнула. Вспомнилось, как Хулио Миллар напал на нее в отделении интенсивной терапии.

— Убийцы!

Протестующие принялись хором скандировать:

— У-бий-цы! У-бий-цы!

К концу дня точно охрипнут.

— Удачи, — пожелала Дэнс шефу охраны. Тот с сомнением закатил глаза.

Внутри Дэнс огляделась, почти ожидая встретить мать. Спросив в регистратуре, куда идти, направилась к свидетелю по делу о кресте на обочине.