Крик

Наконец все закончилось, конец рабочего дня заставил их свернуться. Захлопнулись папки, чуть скрипнули кресла, все шустро поднялись и выскользнули из зала, как будто их тут и не было, только я да Сергей остались сидеть на прежнем месте. Ну правильно, куда мне спешить. Жутко любопытно, что он там усердно рисовал, что даже не разу не высказал своего мнения. Хотя он и так не разговорчивый, но все же мог для приличия что-то сказать.

Сергей какой-то чудаковатый, вечно мятая рубашка в клеточку, светлые льняные брюки, сумочка с карандашами и углем. Кажется, этот уголь везде, даже у меня на столе, и то почему-то оказывается. Да, у всех свои причуды, у женщин косметичка, у него карандаши.

– Ну так что же ты скажет? – вроде бы не громко спросила я.

– Что? – от испуга вскрикнул он.

– Я вообще тут! – и чуть нахмурив брови, посмотрела на него.

– А… – Протянул он и, не обращая далее на меня внимание, продолжил что-то там черкать.

– Что а? – возмутилась я.

– Завтра и закончим, – как ни в чем не бывало ответил он.

– Завтра?

– Ну да, Лешка так и сказал, утро вечера мудреней, разберемся поутру.

– Так и сказал? – удивилась я.

– Да, а ты не слышала? – не отрывая взгляда от листа, ответил он.

Нет. Я похоже ничего не слышала, и вообще, меня это уже раздражать стало. Сергей младше меня, я, наверное, уже школу закончила, а он только в третий класс перешёл. Мне уже за тридцать, считаю себя солидной дамой, матерью, женой и начальником. Сергей хоть и подрабатывает у нас, сам же преподает в институте искусств. Я никому на работе не позволяла с собой разговаривать на «ты». Встала и решительно подошла к нему, протянула руку, требуя, чтобы он отдал то, что рисовал все совещание.

– Я жду! – требовательно заявила я.

– Что? – чуть растеряно, кашляя, ответил он.

– Твой эскиз, ведь именно этим ты целый час занимался, верно? – спросила и тряхнула ладонью от нетерпения.

– Ну, в общем да, – промямлил он, – но не совсем, он еще не закончен.

– Ничего страшного, давай.

– А может не надо? – заискивающе спросил он.

– Ничего страшного, разберемся, – и чуть нагнувшись, быстро подцепила лист бумаги и вытащила его из папки.

– Ну, я пойду? – соскочив и как мальчишка пятясь к выходу, сказал Сергей.

– Стой! – почти крикнула я. – Что это?

Я смотрела на рисунок. Почувствовала, как медленно, откуда-то снизу, меня начал наполнять гнев. Пальцы заметно задрожали, а голос был готов вот-вот сорваться в истерический вопль.

– Я же говорил, что он не законченный, – понимая, что отступать уже поздно, Сергей быстро подошел и, ткнув пальцем в рисунок, стал пояснять. – Вот тут надо оттенить, а тут немного лишнего, характер что ли надо, и взгляд, э… Лично мне нравится, а вам?

– Что? – растерянно спросила я.

– Взгляд.

– А… ну да, – удивительно, но злость, что кипела еще секунду назад, куда-то испарилась. – Неплохо, – я посмотрела ему в глаза, он засмущался. – Хорошо, – Сергей краешком губ улыбнулся.

– Можно я возьму его и доделаю? – и уже хотел было взять рисунок, но я резко отдернула его.

– Еще есть компромат?

– Что?

– Я спрашиваю, еще есть подобные шедевры?

– А… – Он развел руками, – нет-нет, это так спонтанно, ну как сказать, в тему совещания, вот я и…

Строго посмотрела ему в глаза, он замялся и как школьник шаркнув ножкой, стал пятиться к выходу.

– Я оставлю его у себя, ты не против?

– А… Нет-нет, пожалуйста.

– Точно?

– Да-да, – и скользнул за дверь.

Вот наглец! Я еще никогда не испытывала такого смущения, было бы еще перед кем, сопляк с карандашом. В какой-то момент почувствовала, что если еще немного позлюсь на него, то меня охватит истерика. Я посмотрела на рисунок. Красиво нарисовал, очень точно, легкие штрихи, в рисунке есть настроение, я чувствовала его. Отодвинула кресло и села за стол. Передо мной лежал лист. На рисунке Сергей изобразил меня. Я так сидела еще несколько минут назад, чуть в пол-оборота, облокотилась на стол и скучающим взором смотрела куда-то в сторону. Но главное было не это, это как раз мне очень нравилось. Всегда восхищалась его работами, как он мог одним штрихом передать настроение в портрете, один росчерк грифеля и искорка в глазах. Но сейчас он нарисовал меня… Я сижу за столом в зале, а мои ноги… разведены в стороны, юбка лежит на коленях, одна рука на столе, на нее облокотилась, а другая лежит… между ног, и пальчиками глажу… И все же он наглец. Он это увидел во мне?! Захотелось порвать рисунок. Вдруг кто-то увидит? Но почему-то не сделала этого, с каждой минутой решимость сделать это таяла.

Я перевернула лист, встала, отошла к окну. Уже темнело, наступала осень, скоро будет темнеть уже часа в четыре, грустно об этом думать. Люблю лето, легко и тепло, особенно солнце люблю, когда оно часов в пять начинает заглядывать ко мне в спальню. Но сейчас на душе стало грустно. Почему он меня так нарисовал? Я ведь не давала повода, всегда была строгой, порой даже слишком. Противно сейчас об этом думать, но это моя работа – нагонять страх на сотрудников. И все же, почему?