Одна из величайших опасностей для человека, ставшего жертвой
трезвости, заключается в том, что
трезвостьуничтожает не только страх, но и сострадание. Следует понять, что, хотя жалость, безусловно, не должна являться причиной для индульгирования, она всё же служит — по крайней мере, в некоторой степени — средством сдерживания действий обычных людей. Однако люди, овладевшие
трезвостью, часто становятся совершенно безжалостными. Поскольку они уже постигли бессмысленность жалости, но ещё не обрели достаточно широкого
видения, для таких людей нет никаких сдерживающих факторов. С другой стороны, воин, будучи безжалостным, обладает всесторонним
видениеми потому никогда не позволит своей безжалостности выйти за пределы всеобщего закона и взаимосвязанности всего живого. Безжалостность и
трезвостьпредставляют собой важные инструменты воина, точно так же, как плотнику необходимы пила и долото. Однако тот факт, что у него есть эти инструменты, совсем не означает, что воин может оскорблять окружающих — ведь плотник не имеет права отпилить кому-то руку или пройтись долотом по лицу другого человека!Другой опасностью, кроющейся в
трезвости, является уже упомянутая ранее склонность предполагать, что в свете
трезвостивсё становится понятным. Она основана на обретённой человеком способности использовать любую настройку энергетических полей в правой стороне осознания. Не понимая того, что большая часть как внутренней, так и внешней вселенной выходит за пределы рационального понимания, такие люди совершают ошибку, погружаясь в запутанные абстракции, основанные на том, что они считают само собой разумеющимся. По этой причине, вместо того чтобы использовать практический опыт для достижения непосредственных знаний левой стороны, эти люди состязаются в абстрактных теориях, которые, хотя и кажутся совершенно логичными и здравыми, заманивают их в ловушку, в трясину необоснованных допущений.ТРЕЗВОСТЬ НЕ ЯВЛЯЕТСЯ НИ НАСТОЯЩИМ ВИДЕНИЕМ, НИ ПОДЛИННОЙ СИЛОЙ… ЭТО ТОЛЬКО СРЕДСТВО ДОСТИЖЕНИЯ СИЛЫ И СПОСОБНОСТИ ВИДЕТЬ. ТАКИМ ОБРАЗОМ, ОНА ДОЛЖНА ИСПОЛЬЗОВАТЬСЯ ТОЛЬКО КАК ИНСТРУМЕНТ. ЕСЛИ УЧЕНИК ОТНОСИТСЯ К НЕЙ ИМЕННО ТАК, ТО СО ВРЕМЕНЕМ ПОНИМАЕТ, ЧТО ТРЕЗВОСТЬ ПРЕДСТАВЛЯЕТ СОБОЙ НЕ ЧТО ИНОЕ, КАК ВСТРОЕННЫЙ В РАЗУМ МИКРОСКОП, ПОЗВОЛЯЮЩИЙ ВИДЕТЬ МЕЛЬЧАЙШИЕ ПОДРОБНОСТИ. ОДНАКО, КОГДА ЧЕЛОВЕК ФОКУСИРУЕТСЯ НА ТОЙ ЧАСТИ, ЧТО ОЗАРЕНА СВЕТОМ ТРЕЗВОСТИ, ЕМУ ВОЛЕЙ-НЕВОЛЕЙ ПРИХОДИТСЯ ИСКЛЮЧИТЬ ИЗ ПОЛЯ ЗРЕНИЯ ЦЕЛОЕ. ОЧЕВИДНО, ВОИН НЕ МОЖЕТ ДЕЙСТВОВАТЬ ИСХОДЯ ИЗ ОГРАНИЧЕННОГО ВИДЕНИЯ И ПРИ ЭТОМ НАДЕЯТЬСЯ ВЫЖИТЬ ПОД ЯРОСТНЫМ НАПОРОМ СИЛЫ. ЧТОБЫ ВЫЖИТЬ В ЭТОМ МИРЕ, ВОИНУ НУЖНЫ НЕ ТОЛЬКО ПОДРОБНОСТИ, НО И ВСЕСТОРОННЕЕ ВИДЕНИЕ ОГРОМНОЮ ЦЕЛОГО.
Поскольку воин всегда начеку — особенно, в отношении того, что связано с подлинной природой и полезностью собственных вновь открытых потенциальных способностей, — он избегает ловушки, кроющейся в предположении о том, чтобы принимать за чистую монету ту
трезвость, за достижение которой он так долго боролся. Прекрасно понимая, что люди — загадочные создания, в равной мере обладающие неизмеримыми потенциальными возможностями, воин движется вперёд с большой осторожностью. Это единственный мудрый способ контроля над
трезвостью, которая действительно является самым коварным из
четырёх природных врагов. Будучи жизненно важным инструментом воина, она в то же время быстрее всех остальных врагов заманивает его в ловушку. Если воин управляет своей
трезвостью, в своё время она приведёт его к подлинной
силе. Действительно, без
трезвостивоин заблудится, как лодка без вёсел. Но если
трезвостьне поставить на надлежащее ей место, она, подобно болотным огням, безнадёжно собьёт воина с пути.