Криминал-шоу

Слово "прощальный" прозвучало зловеще, двузначно. Игорь хотел отказаться, но, как всегда, когда организм переборол-пережил похмелье, в животе кишки пищали от голода. Игорь вслед за поэтом сел, пододвинулся вместе со стулом к пиршественному столу. Сглотнул слюнки - икра черная и красная, салат из помидоров, огурцов и лука, селёдка в натуральном виде и селедка под шубой, еще какие-то диковинные разноцветные салаты, куриные ножки, холодец, сало соленое, буженина, грибы маринованные, сервелат, сыр, прозрачные пластики осетрины, шпроты в баночке, а в центре стола дымился в громадном блюде цельный поросенок, обложенный жареным картофелем и обсыпанный щедро зеленью. На маленьком столике рядом с Лорой дожидались своего часа напитки - две бутылки "Плиски", две "Чио-Чио-Сан" и штук десять пепси-колы.

- Э, Лора, дэвачка, налэй дарагому гостю, - бодро сказал Карим и чувственно потрепал снулую бандитку по щеке.

Он вообще, видно было, находился в добром расположении духа, был необычно говорлив, темные масляные глаза его томно щурились. Вероятно - дела в этом городе провернул как надо.

- А ты, Витя, налажи дарагому гостю закусить, паухаживай, - и бородач потрепал жирного по мясистой щеке так же чувственно, как до этого деваху.

- Мне - пепси, - сказал твердо Игорь.

- Э, что так? Абижаешь.

- Мне - только пепси, - повторил упрямо Игорь. - Я не пью.

- Хо! - оживился хряк, тряхнул косицей. - Во, пидор! С каких же это пор?

- Со вчерашнего дня, - спокойно, глядя в его свиные глазки, ответил Игорь. - Кстати, и тебе очень и очень даже не советую пить.

- Это еще почему? Чего ты?

- А то! Видишь ли, любезный, не хотел тебя пугать, но уж так и быть. Я-в медицине кой-чего понимаю, Витя. Погляди внимательнее в зеркало на белки своих глаз, на цвет кожи лица, изучи белые пятнышки на ногтях. У тебя, Витёк, цирроз печени и в очень запущенном состоянии. Так что, голубчик, меня ты не надолго переживешь - осталось тебе месяца два, от силы три. Мужайся, дарагой, готовься.

Игорь говорил уверенно, убедительно. Педерастик осел на стуле, обмяк, приоткрыл срамной свой рот, даже посерел лицом. Он то взглядывал на ногти, но на зловещего прорицателя. Быстро глянул на хозяина, поэта, сестру - те на помощь не спешили. Но всё же шеф вступился-таки:

- Э, нэ слушай, нэ вэрь. Наш гость шутит.

- Я не шучу, - еще серьезнее, от ненависти обретя в себе актерский дар, добил борова Игорь. - Я вижу: у него смертельная болезнь в последней стадии - страшнее рака.

- Ну, пидор, ты у меня щас сам раком встанешь! - вскочил взъярившийся от страха Толстый. - Ты у меня раньше сдохнешь, прямо щас!

Игорь отпрянул невольно, но горец перехватил кабана за ремень, удержал.

- Э, нэ нада праздник портить. Гаварю - нэ вэрь: он пазлить тэбя хочет. Правда?

Игорь на сей раз смолчал, зато Лора добавила:

- Ну и дурак же ты убогий, братан! Глянь, и правда, в зеркало - твою морду в три дня не обоссышь. С такой ряхой скоро не помирают - уймись. У кого печень гнилая - крючками ходят. Я уж знаю.

"Вот в ней-то, видно, рачок и поживает", - подумал невольно Игорь, глядя на ее кости. Он, устав давиться слюной, бросил перепалку, молча наворотил в свою тарелку салатов, колбасы, осетрины, намазал ломоть хлеба черной икрой - вцепился зубами.

- Э, Игарь Алэксандравич, пить и в самом дэлэ нэ будэшь?

- Нет.

- А вдруг эта - в самый паслэдний раз? - в добродушном тоне Карима звякнула жестокая издевка.

Игорь пожевал кусок осетрины, задумчиво посмотрел в нерусские глаза, обретя вдруг устойчивость, странное спокойствие.

- Скажите, мне вот что интересно. Ну, предположим, моя жена наскребет выкуп, и вы меня отпустите. А почему вы не боитесь, что я сразу побегу в милицию?

Черномазый выпил с наслаждением рюмку коньяка, укусил кусочек сервелата, снисходительно посмотрел на пленника.

- Э, дарагой, савсэм глупа. Спросят: гдэ этат дом - что скажешь? Гдэ эти люди - чэго атвэтишь? Мы завтра знаешь гдэ будэм? Мэнты тэбя жэ и затаскают, заставят сказать: сам палэц атрубил, случайна.