Криминальные рассказы [сборник]

По мере того как опустошались бутылки, я все более и более входил в свою роль и к концу завтрака я и на самом деле чуть не вообразил себя императорской особой. Изредка я ронял фразы вроде: «Мой прадед император Николай Павлович придавал большое значение полиции» или «императрица-мать с большим вниманием следит за деятельностью учреждений ее ведомства».

Благодаря хозяев за отличный завтрак, я сказал: «Мне бы хотелось оставить вам память о своем сегодняшнем пребывании, а посему я прикажу заведующему моим двором прислать вам, сударыня, бриллиантовую брошь, ну а вам, господин пристав, золотые часы с гербом и соответствующей надписью».

Услышав это, приставша просияла и сделала мне, как ей казалось, придворный реверанс; а пристав, обалдев от душившего его восторга, кинулся вдруг и прильнул губами к моей «ручке». Ну тут, господин начальник, и я даже растерялся. Однако, оправившись, я стал соображать.

«Все это прекрасно, завтрак был, конечно, на славу, но хорошо бы перехватить и деньжат». Вынув новенький бумажник и раскрыв его, я деланно изумился: «Ах, какая досада! Эта вечная привычка платить за все не лично, а через контору, — в результате когда требуются деньги, то под рукой их не оказывается».

— Помилуйте, ваше императорское высочество, не извольте беспокоиться! — воскликнул пристав, хватаясь за бумажник. — Сколько прикажете?

— Ну что же! Буду вашим должником, — сказал я, снисходительно улыбнувшись. — Я беру у вас сто рублей и прикажу прислать их с часами.

И свалял же я дурака, господин начальник! Мог бы и тысячу выудить, да как-то язык сболтнул не ту цифру.

— Эти деньги я хочу, уходя, раздать вашей прислуге, — сказал я приставу и спрятал сторублевку в карман.

Между тем слух о моем пребывании распространился, и когда я выходил от пристава, то застал у подъезда целый наряд полиции; тут же был приготовлен и автомобиль.

Вдруг откуда-то вынырнула женщина с ребенком на руках, и не успели городовые опомниться, как она бросилась к моим ногам.

— Тебе что, голубушка? — сказал я ей ласково.

— Ваше величество, явите Божескую милость, не оставьте сирот, — взмолилась она, — не дайте погибнуть!

— Да что тебе нужно? Кто ты такая?

— Да я жена стражника Михаилы Ворошилова. Он, изверг, бросил и меня и ребенка. Деваться некуда, хоть помирай с голоду. Заставьте век за вас Бога молить!

— Послушайте, господин пристав, запишите ее имя. Я по приезде в Петербург поговорю с его высочеством принцем Александром Петровичем и, надо думать, устрою ее ребенка в один из приютов. Да, кстати, составьте, пожалуйста, список полицейских чинов сегодняшнего наряда! Я желаю пожаловать околоточным надзирателям серебряные часы, ну а городовым — хотя бы медали «за усердие».

Желая соблюдать инкогнито, я отказался от автомобиля и, благословляемый всеми, пешком направился к Соломенной Сторожке, где, усевшись в конку, отбыл в город.

Вот и все, господин начальник, какое же тут мошенничество?

— Самое настоящее, и я даже сказал бы, квалифицированное, так как для выполнения вашей преступной проделки вы воспользовались именем высочайшей особы. Ну вот что. Суд разберется в этом деле; что же касается вашего незаконного пребывания в Москве, то обещаю вам сократить трехмесячный срок заключения до одного месяца, но при условии, что вы в точности повторите ваш рассказ в присутствии пристава К.

— Ох, господин начальник, избавьте меня от этой тягостной сцены!

— Как вам угодно, я сказал вам мои условия, а там ваше дело.

Александров поколебался немного, но заявил:

— Что ж, раз это необходимо, я согласен.

На следующий день я вызвал к себе пристава К. Явился он в мундире и, не без некоторой тревоги, вошел ко мне в кабинет.

— Садитесь, пожалуйста. Скажите, правда ли, что князь Иоанн Константинович на днях посетил Петровско-Разумовское?

— Как же-с, господин начальник, я был удостоен высочайшего посещения, — сказал не без самодовольной улыбки пристав.

— Ах, вот как?! Какая, право, досада, что я вовремя не узнал о приезде его высочества.

— Да, конечно, но великий князь соблюдал строжайшее инкогнито.

— Скажите, всем ли он остался доволен, не было ли замечаний.

— О, нет! Все прекрасно обошлось, и даже его высочество изволил у меня откушать.

— Да что вы говорите?!

— Так точно, господин начальник, и более того: великий князь обещал пожаловать мне золотые часы, а жене бриллиантовую брошь.

— Вот как?! А не обещал ли великий князь пожаловать вас гофмейстером?

— То есть как это — гофмейстером?

— Эх вы, доверчивый человек! — И я, позвонив, приказал ввести Александрова.

При его появлении К. сначала подпрыгнул, а затем, упав в кресло и раскрыв рот, бессмысленно на него уставился.

— Расскажите, Александров, как было дело.

И Александров подробно принялся за рассказ. Пристав, то краснея, то бледнея, внимательно слушал его, не шевелясь, точно в столбняке. Но когда рассказчик добрался до «ручки», то он не выдержал:

— Ну уж нет! Вот это он врет! Ничего подобного не было, не верьте ему, господин начальник!..

Александров в административном порядке был выслан в Пермскую губернию.

Но коварная судьба решительно преследовала несчастного К.