Криминальный пасьянс

Когда человеку не надо бороться за выживание и ежедневно думать о куске хлеба, он становится немножко сентиментальным и начинает радоваться простым вещам: наступившему солнечному утру, капельке росы, сверкающей драгоценным диамантом в лучах восходящего солнца, тёплому июньскому ливню, стучащего по керамической черепице увитого виноградом дома, тихому летнему вечеру, наполненному запахом резеды и ночной фиалки. И чем дольше жил Председатель по системе «всё возможно», тем больше ценил земные радости. Строго ограничивая себя в приёме пищи и соблюдая разработанную для него диету, он, тем не менее, был знатоком хорошей кухни и ценителем редких вин. В подвалах его римской резиденции находился огромный винный погреб, содержащий редкие коллекционные сорта вин.

Ещё в самом начале своей бизнес-карьеры, он истребил в себе «совковое» отношение к еде и напиткам, заключающееся в одной простой фразе «если бутылка открыта, то она должна быть выпита полностью, а закусывать необязательно». Он любил, когда в зал, наполненный живительной прохладой фонтана, сооружённого в виде огромного позолоченного лотоса, в блаженные минуты послеобеденного отдыха слуга подавал ему высокий бокал, на четверть наполненный золотистым напитком из винограда, собранного за полторы сотни лет до его рождения. Председатель делал маленький глоток вина и, прикрыв от удовольствия глаза, растирал языком по н"eбу капли солнечного напитка. Больше он к бокалу не прикасался.

Так же он поступал и с приготовленными для него редкими блюдами. Искусные повара трудились часами, создавая кулинарные шедевры лишь для того, чтобы он, сев за обеденный стол, долго вдыхал ароматы блюд, любовался их цветовой гаммой, и в заключение изящной серебряной вилочкой отправил в рот крохотный кусочек.

— Обжорство — удел людей недалёких, — любил повторять Председатель. — Не надо съедать индейку целиком, чтобы оценить вкус и аромат её мяса. Достаточно одного крылышка!

Посуду Председатель предпочитал из серебра, зная о его бактерицидных свойствах, а из напитков отдавал предпочтение витаминным коктейлям, которые ему ежедневно продолжал готовить народный целитель Ли Хван.

Когда он перешагнул сорокапятилетний рубеж, то с удовлетворением отметил, что на него из зеркала смотрит поджарый мужчина с волевым лицом, без признаков усталости и старения, но главным было внутреннее ощущение силы и безграничного могущества.

— Для моих планов одной жизни явно маловато! — сказал он отражению в зеркале. Отражение улыбнулось в ответ и провело рукой по аккуратной причёске, в которой не было ни единого седого волоса.

На сорок пятый день рождения он вновь скрылся от всех знакомых и подчинённых, улетев в Китай, где полностью отдался в руки китайских эскулапов. Он многое слышал о чудесах древнекитайской медицины, но то, что с ним сделали низкорослые люди в белых халатах, превзошло все его ожидания.

Клиника, в которой он остановился, меньше всего напоминала больничное учреждение. Скорее это был загородный дом с множеством комфортабельных комнат и процедурных кабинетов. В многочисленных фойе были развешены старинные литографии, а по углам расставлены уникальные керамические вазы эпохи Цинь. Пациентов было мало, клиника была элитная, и месячный курс оздоровительных процедур стоил до неприличия дорого.

В течение всего периода лечения он снисходительно относился к бесконечным процедурам, включавшим в себя массаж, иглоукалывание, очищение кишечника, снижение веса, дыхательную гимнастику и ежедневную чайную церемонию, в ходе которой присутствующие пили только свежезаваренный по старинным рецептам зелёный чай. Чай имел незнакомый аромат и странный, но не вызывающий отвращения, привкус. Через две недели к процедурам добавилась китайская гимнастика, аромотерапия и грязелечение.

Ровно через месяц после его прибытия в клинику, к нему в номер зашла молоденькая китаянка, которая сносно изъяснялась на английском, и с улыбкой сообщила ему, что весь персонал клиники поздравляет его с завершением лечебного курса, и надеется, что их скромный труд принесёт уважаемому клиенту не только здоровье, но и долголетие. Председатель поблагодарил китаянку и разочарованно подумал, что все рассказы о чудесах китайской медицины — чистой воды пиар. Чувствовал он себя бодро, но ожидаемых разительных перемен в организме, по его мнению, не произошло.

Но он ошибался: перемены в организме обозначились уже во время перелёта. Сидя в кресле своего комфортабельного авиалайнера, он вдруг понял, что перепады давления при взлёте и посадке, которые он раньше переносил довольно болезненно, теперь его не волнуют, а многочасовой перелёт из Китая в Рим его практически не утомил.