Крио

Что они почувствовали, о чем говорили, увидев друг друга? Тут я повествую о неведомом, и мне сложно подобрать слова.

– Ты меня любишь или ты меня разлюбил? – спросил кто-то из них, неважно кто.

– Я всегда буду тебя любить, – услышал он в ответ.

В Нью-Йорке Иона добился нешуточной славы как духовик, еще бы, с такими талантами! Не отвлекаясь от болтовни с друзьями, называл он ноту пискнувшей птицы, взвизгнувшего на повороте трамвая, скрипнувшей на тротуаре подошвы…

– И все-таки, – скажет Иона, когда они с Ботиком встретятся после долгой разлуки, – все-таки, что ни говори, как бы я хотел вернуться в Витебск нашей юности и сыграть с Семой Гендельсманом в «Башмаке футуриста». Это были лучшие дни моей жизни…

«Милый Магуа!

При минимуме усилий с Вашей стороны, я сам сделаю все нужное в кратчайший срок. Это будет лучший вариант. Используем имеющиеся три дня с полным напряжением. Сосредоточим усилия на одной цели как можно скорее сдать «спецработу № 1». Вы не встретите с моей стороны саботажа, но я начинаю злиться уже из-за Ваших «привходящих» тем.

Условимся конкретно. Как можно скорее являйтесь с подкреплением. Я тем временем подготовлю материалы. В ТРИ ДНЯ ВСЕ БУДЕТ СДЕЛАНО.

С. Белокопытов».

«Милая Стешинька!

Я бы советовал Вам сочинять не повесть, а роман. Поскольку мало кто знает и понимает до конца, что это такое. Тут Вы можете смело пускаться в свободное плавание. Решающим фактором будут исключительно твердость намерения и воля идти до конца. Чуда можно ждать только от себя, сказал один великий человек, приступая к воплощению большого замысла, и добавил: «В этой книге моя жизнь или смерть – только так надо писать ее».

Однако, принимаясь за дело, мы не можем уйти от вопроса: каким должен быть современный роман, который воплотит век? Кто герой его?

А пока Вы кормите Магуа, размышляя над ответом, позвольте мне вернуться к чтению «Айвенго».

Искренне Ваш – Белокопытов».

Жизнь Макара напоминала взлет орла.

У Стеши было видение, в котором «папка» плыл по небу верхом на льве.

И то, и другое соответствовало действительности. По Стешиному запросу в Институте марксизма-ленинизма на улице Маркса-Энгельса выдали справку, что Макар был делегатом на XII съезде РКП(б) с правом решающего голоса от Московской парторганизации, на XIII cъезде РКП(б) с правом решающего голоса от Московского комитета партии, на XIV, XV и XVII съездах партии, Х и ХI Всероссийских съездах, он был членом ВЦИК и ЦИК СССР, от РКП(б) его делегировали с решающим голосом на V конгресс Коминтерна.

Всюду он выступал с будоражащими речами, говорил громко, складно, развернуто (Ленин с лукавой улыбкой спрашивал у Луначарского после выступления: «Ну как, ничего себе прокричал? Зацепил?» Анатолий Васильевич ласково называл Стожарова «оратель»).

– Товарищи! – голос Макара был, по свидетельству любящей дочери, подобен раскатам грома и звучал в восьми тонах. – Вы видите, как мужественно рабочие с 1906-го по 1914 год цеплялись за свою организацию, не давая ей погибнуть!.. Товарищи! Кто-то мог подумать: изначально партия была кучкой заговорщиков, а была она крепко связана с рабочей массой и была его передовым авангардом!.. Мы, бывшие в первых флангах нашей организации, должны помочь Райистпарту в его задаче в описании истории нашей районной организации. Вы помните, товарищи, как шли дебаты на лужайке Золотого Рожка? Мы комплектуем все факты, касающиеся жизни Рогожско-Симоновской организации, как бусинки нанизываем их на нитку! К сожалению, сгруппированный материал – карточки, рукописи, прокламации, книги, собранные для раймузея, два раза бесследно пропали. Я надеюсь, что больше этого не повторится!

– Товарищи! Я очень распространяюсь и поэтому дальше хочу быть скупым. Скажу о кремации пару слов, товарищи, внедрим ее в наш быт! Вместе с пролетарской революцией, когда влияние духовенства было аннулировано, пробудился интерес к кремации. Посредством сжигания трупа мы почти мгновенно сливаемся с космосом, а не ждем в земле, когда превратимся в атомы, ибо гниение трупа в почве в тридцать пять тысяч раз медленнее, чем в печи! Идеальный способ хоронения станет популярным, победив некультурность, косность и предрассудки широких масс.

– А что мне ставят в укор, мол, Третьяковскую галерею хотел выселить, это не совсем так: мы размножим шедевры, доступные немногим, и разошлем их по городам и весям в виде музеев-станций, чтобы даже какой-нибудь Царевококшайск увидел их и восхитился. Нужны колоcсальной силы рычаги, которыми мы могли бы приподнять и потрясти этот плотный, всеоблегающий слой невежества и суеверия. Надо этот слой просверлить, и не в одном месте, а в тысячах мест. Мы должны изрешетить его, превратив толстый слой в хрупкую решетку, создавая антирелигиозные и антиалкогольные выставки-музеи повсеместно.

– О театре скажу вкратце. Театр Революции показал крепко спаянный спектакль «Озеро Люль». Это боевой козырь нашего театрального дня – на мощном подъеме, на густо революционном насыщении.