Крёстный отец Кремля Борис Березовский, или история разграбления России

Позднее Григорий Явлинский вспоминал: его поражало, как мало реформаторы вроде Ясина и Гайдара заботились о простых россиянах. В общем и целом, по мнению Явлинского, люди, правившие страной во времена Ельцина, были и бессердечными, и безжалостными.

«(Гайдар с коллегами считали), что в России живут, как они называли, одни „совки“, и все, что в России существует, нужно уничтожить и потом вырастить новое, – с негодованием говорил Явлинский. – Ради этого любые методы и меры хороши. И пускай все уничтожит инфляция. Никакая не проблема, потому что все равно нежизненно, потому что все это не нужно. Это так же, как Гайдар говорил: „Наука может подождать! Север нам не нужен! Старое поколение провинилось…“ Парадокс этого периода реформ заключался в том, что они чисто большевистскими методамипроводили капиталистическое строительство. Большевик – человек, для которого цель имеет значение, а средства достижения цели не имеют значения».

У меня было такое же ощущение. Многие из ельцинского правительства говорили о своей стране с такими хладнокровием и отстраненностью, что можно было подумать: речь идет о чужом государстве. «Японцам и немцам (после Второй мировой войны. – П.Х.

) было проще, потому что у них была просто разрушенная промышленность, была оккупационная власть, и уже многое было сделано для того, чтобы разчистить почву и начать сначала, – сказал мне Евгений Ясин. – Россия, к сожалению, не находится в такой ситуации».

Смерть нации

В результате поспешной либерализации цен, проведенной Гайдаром, более ста миллионов человек, имевших при советской власти определенный уровень благосостояния, в одночасье обнищали. Школьные учителя, врачи, физики, лаборанты, инженеры, военны­е, металлурги, шахтеры, столяры, бухгалтеры, телефонистки, колхозники – ветер перемен смел всех. При этом провальная либерализация торговли позволила «своим» разворовать природные ресурсы России. Россия лишилась главного источника дохода; как следствие – нет денег на то, чтобы платить пенсии и зарплаты, финансировать правоохранительные органы, армию, медицину, образование и культуру. Итогом шоковой терапии Гайдара стал неуклонный спад – экономический, культурный, демографический, – продлившийся до конца ельцинской эры.

Экономика других развитых стран продолжала расти, российская же сокращалась в размерах. Во времена Горбачева Советский Союз был третьей в мире экономической державой (после США и Японии). Понятно, что экономика России по естественным причинам уступала масштабам экономики бывшего Советского Союза. Но подлинный спад начался уже после распада Советского Союза. За четыре года шоковой терапии Гайдара валовой внутренний продукт России сократился более чем на 40 процентов. В итоге Россия опустилась ниже уровня Китая, Индии, Индонезии, Бразилии и Мексики. Если говорить о доходах на душу населения, Россия стала жить беднее Перу. Десятилетия технологических достижений канули в небытие. Знаменитая российская наука развалилась на части. Распалась глыба российской культуры. Собственность страны пошла с молотка.

Все, кто попадал в Россию в первые годы правления Ельцина, видел, как пытаются выжить рядовые россияне. Возле поникших бетонных зданий – универсамов советской поры – возникали новые частные рынки, помимо бойких бабушек, торговавших овощами, там появились и палатки с низкокачественными импортными товарами: компакт-диски с грохочущей музыкой, поддельные «Найк», «Мальборо», банки с вьетнамской тушенкой. Эти рынки расползались прямо среди грязи и мусора у выходов из метро, вдоль больших улиц, на многолюдных площадях.

В Столешниковом переулке, рядом с легендарным МХАТом и в сотне метров от Большого театра ежедневно собирались пожилые люди, они вставали в две параллельные линии вдоль улицы, de facto ставшей пешеходной. Эти пенсионеры, опрятного вида, но в обветшалой одежде, брали прохожих в молчаливую осаду, предлагая купить заварной чайник, пару вязаных носков, три фужера для вина, подержанный свитер, ношеную пару кожаных туфель. А в книжных магазинах начали скапливаться потрясающие редкие книги, их продавали по смехотворным ценам – московская интеллигенция распродавала свои библиотеки. На загородных толкучках можно было купить советские боевые ордена: это ветераны Второй мировой войны продавали свои награды, чтобы было что поставить на обеденный стол.