Кристалл Мироздания

Терри нахмурился, что ещё придумал для них звездочёт? И чем он помогает отцу? Только в шестнадцать лет он сможет посещать встречи Высшего Магического Совета и быть в курсе дворцовых дел, осталось еще два-три года, а пока он не посвящен в секретные вопросы и не допущен на тайные заседания ученых мужей Тампла. Он наравне учился со всеми сверстниками, без каких-либо поощрений и привилегий, без индивидуальных занятий, ничего такого, что вы! Его отец, король Теодор Амвилл, наследник рода Элзора, действующий правитель Элгорри, придерживался политики сплочённости во всем, во всех сферах жизни. Даже обучение его единственного сына с обычными ребятами из совершенно простых семей, носило в себе, как уже можно было догадаться, скрытый моралистический подтекст. Терри дружил с Вуджесом Стоуном, росшим с одной только мамой и маленькой сестричкой, в скромном, но уютном домике недалеко от Стамбхи на самой окраине их любимого Замка. Его подруга Ника Ноулс, точнее Ноника, так они её всегда называли, воспитывалась в семье зажиточных торговцев и дела у них шли, что называется в гору, точнее очень и даже очень хорошо. Вот такая разношерстная компашка.

Терри сидел на краешке подоконника и гладил Упса. Он смотрел на пустынную улицу центральной площади, ещё с самого детства они с ребятами облазили её вдоль и поперёк. Она практически вся окольцовывалась дворцовыми постройками и открытыми галереями, от которых имелся доступ к самым важным и значимым объектам Замка. Галереи соединялись между собой большими проходными залами с красивыми фонтанами и каменными беседками, увитыми цветами. В них можно было посидеть, отдохнуть, почитать или просто прогуляться, прячась от палящего солнца в тени высоких арок. Получался некий единый коридор, по которому без труда можно было попасть практически в любую точку Тампла. К какому именно из объектов Замка ты направлялся, было видно по меняющемуся внешнему виду галерей. Если ты брал курс, например, на Библиотечное крыло, то начинал замечать обшивку на стенах из тёмного дерева и дубовые перекрытия наверху, а парадная дверь в него выглядела, как толстенная книга в коричневом кожаном переплёте, закрывающаяся на железный замок с самым настоящим затвором. Если же ты шёл в Реликвийный зал, то сначала попадал в остеклённые галереи, украшенные художествами кистей великих мастеров, с яркими витражными вкраплениями между ними, по бокам которых на полу покоились бюсты прославленных элгоррианцев. Если же путь твой лежал в Королевское крыло, то приветственная галерея встречала гостя роскошными и помпезными убранствами: хрустальными люстрами с зажжёнными свечами, стражей в золочёных доспехах и красной бархатной ковровой дорожкой.

Только в одном месте площади имелся архитектурный изъян, огрех. Единую композицию дворца и ажурных переходящих галерей прерывала, отличающаяся цветом камня, постройка. И, по сути, только пытливый, опытный глаз скульптора мог рассмотреть это расхождение или же внимательный и небезучастный наблюдатель. Здание отличалось не только цветом каменной кладки, из чего можно было сделать вывод, что воздвигнуто оно было намного позже, чем все остальные сооружения комплекса. Также оно было и без открытых арочных галерей и без красивых витражных панорамных окон. Оно являлось вроде бы как частью продолжения дворца, но совсем на него не походило не внешне, не внутренне. Одним словом, странное сооружение.

Терри продолжал смотреть на безлюдную площадь, на смену сторожевого караула, на закрывающиеся ставни. Вот перезвон колоколов сообщил о наступлении полночи. Пора было ложиться спать. Он забрался на большую, широкую кровать с шёлковым стеганым одеялом и мягкой, уютной подушкой, в которой так приятно утопала полная ученических забот голова. Упс, описав вокруг себя никак не меньше десяти оборотов кругов, плюхнулся рядом, заняв львиную долю кровати и продолжая моститься в своей обычной манере.

Сияние Белой Обережной Луны, проходящее сквозь створки открытого настежь окна, осветило их, окутав в мерцающую серебристую поволоку и без того светлые волосы мальчика и белоснежную шерсть его верного пса. Они крепко уснули под присмотром, охраняемой их сны, Белой Луны.

Звездочёт и ночной урок.

Теодор Амвилл оказался прав, это был не совсем обычный урок.

В графе утреннего расписания числился перенос урока астрономии с Эвенесом Эмбором с полудня сего дня ровно на полночь. И значилась отметка, что в это время всем ученикам рекомендовано хорошенько отдохнуть, а того лучше и вовсе вздремнуть.