Кристальный пик

И, проворчав что-то еще о моем гоноре и своем добром сердце, Волчья Госпожа развернулась и, махнув рукой скалящейся волчице, кинулась вместе с ней на подмогу Солярису. Тот все-таки ухитрился вырваться из захвата Стража и теперь уворачивался от его размашистых ударов шаткой поступью. Голова у Сола явно кружилась. Хоть Страж и атаковал его голыми кулаками, но кулаки те были опаснее черного серебра: от них на доспехе Сола уже пролегло несколько глубоких и длинных трещин в области груди. Даже драконья чешуя, будучи самой крепкой материей на свете, не выдерживала божественной мощи. Совиный дом тоже содрогался: с верхних этажей сыпались книги, части крыши, витражные стекла, балки.

А голос Кроличьей Невесты все продолжал петь и смеяться…

— Совиный Принц! Нам нужно…

Я обернулась и осеклась, не обнаружив его ни у себя за спиной, ни где-либо еще. Неужели его «познание» Селена подразумевала то, что он должен держаться в стороне и смотреть? Выругавшись, я сама кинулась к Тесее. Она сидела на ковре, рыская под ним руками, несмотря на сыплющиеся сверху обломки, которые легко могли похоронить нас здесь, обычных смертных, заживо. Не мешкая, я схватила ее под руку и выбила плечом и без того сломанную дверь. В лицо ударил резко похолодевший ветер, будто пытаясь загнать нас обратно в дом, и в волосах запутались золоченные листья.

— М-маска! — вскричала Тесея. — Я еще н-не нашла м-м…

— Да Дикий с этой маской кроличьей! Не поможет уже она!

— Нет! Я-Я… М-могу…

— Тесея!

Ее как подменили — словно и впрямь обратилась в вертлявого крольчонка. Она забрыкалась, пнулась несколько раз и в конце концов выскользнула у меня из рук, а затем юркнула назад в пучину, где шерстяные нити путались со сталью и драконьими когтями. Выругавшись, я собиралась кинуться туда же, но не успела. Верхние этажи дома заскрипели, накренились под тяжестью собственного веса и начали сдвигать друг друга, пока часть из них не рухнула вниз.

Я покатилась по сырой земле, успев отпрыгнуть в последний момент от обвала, и кубарем вылетела через крыльцо вместе с отломанными перилами. Щека загорелась, рассеченная о камни, торчащие из-под подстилки золотых листьев, и в уголке глаза скопилась кровь вместе со слезой. Сквозь них я по-прежнему видела вихрь из силуэтов по ту сторону надколотых витражей: обрушился лишь фасад дома, завалив собой проход, но оставив целыми торцы и заднюю его часть. Облегчение, проступившее сквозь боль, имело вкус, похожий на вкус «Полуденной смерти».

— Не ушиблась, любовь моя?

Пение Кроличьей Невесты смолкло — вместо него послышался голос мужской, все еще до безобразия похожий на голос Сола. Я оперлась на локти, лежа на земле животом, и медленно села, чтобы увидеть над собой Селена с протянутой рукой.

Поклявшись носить при мне лишь одно обличье, он честно эту клятву исполнял. Длинные прямые волосы стекали по худым плечам, словно водопад из крови. В миндалевидных глазах тоже плескался багрянец, такой густой и въедливый, что даже отражающееся в них свечение кристальных деревьев не делало взгляд менее отталкивающим. Дорожный плащ с капюшоном, который Селен надел поверх, придавал ему обманчиво человеческий вид. Словно передо мной стояло не чудовище, а странствующий господин из далеких краев, где разве что зубы затачивают ножом, а сапоги не носят и предпочитают ходить босыми.

Ладонь его, изящная и белоснежная, слегка покачивалась у меня перед лицом. Ее пересекали мелкие черточки и линии, точь-в-точь такие же, как у любого живого человека. Некоторые вёльвы говорили, будто по этим линиям можно прочесть судьбу, и мне вдруг стало интересно, что они сказали бы, доведись им читать ладонь Селена. Такая ли она, как у меня? Правда ли, что, как и душу, мы делим одну судьбу на двоих?

— Ну же, — мягко поторопил он меня, парализованную этим ночным кошмаром, сбывающимся наяву. — Вставай. На земле холодно сидеть. Ты же не хочешь заболеть, как одиннадцать лет назад, когда вы с Матти играли в снежки три часа напролет и ты потом слегла с воспалением легких? Ты всегда была слишком слабой.

Селен знал все обо мне. Он был мной. Однако, даже если бы я окончательно сошла с ума, забыла о проклятии, расползающемся красными прядями по моим волосам от каждого нашего соприкосновения, и действительно решила принять его руку, то не успела бы. Нечто коричнево-рыжее, стремительно просвистев в воздухе, ударило Селена по локтю и буквально оторвало ему конечность по самое плечо. Отброшенный, он прочертил пятками по траве кривую линию и оказался на другой стороне опушки. Его оторванная рука с еще подрагивающими пальцами и лоскутами рубахи упала к моим ногам.

— Только поглядите, как смело рассуждает! А сам ведь лишь других бездумно отражает. Надколотое зеркало, что столько красоты напрасно исковеркало.