Кристальный пик

Ллеу присоединился ко мне на балконе, когда вымыл руки в медном чане, где вода уже окрасилась в розовый, и сделал все возможное для того, чтобы Матти крепко уснула, не чувствуя боли. В этом ему помогло молоко из тех самых маков, на поле с которыми мы сейчас смотрели с высоты птичьего полета, забравшись по винтовой лестнице на самую вершину замка, где кроме оставшихся в живых богов больше никто и ничто не могло нас услышать.

От Ллеу все еще пахло горькими целебными травами, какими раньше пахло от моего отца — он покрыл ими, перетертыми в жмых, все лицо Матти, оставив воспаления успокаиваться под плотными повязками. Несомненно, Ллеу знал толк в исцелении плоти, потому и действовал там, в ее покоях, быстро и методично. Не колебался ни секунды, когда приказал Гектору с Солом принести ему ингредиенты из Безмолвного павильона (Кочевник тоже вызвался, но не смог прочесть составленный список), и отточенным движением вскрыл брюхо только что пойманному воробью, шепча нечто на языке, далеком от общего. В тот момент я впервые за долгое время услышала, как снова звенели колокольчики на его запястье, включая черный, ониксовый.

Кому бы Ллеу не поклонялся и к чей помощи бы не взвывал, главное, чтобы это сработало. Сейд в сочетании с лекарственными травами, несомненно, спасет Матти жизнь, но не ее красу. Именно этого Селен и добивался — избавил ее от того, на что она сама так часто жаловалась, избегая общества мужчин и разговоров с ними. Ведь он знал все, что знала я — значит, и то, о чем мы разговаривали перед моим уходом в Рубиновый лес. Знал о моей любви к Матти и извратил ее, превратив в наказание для нас обеих.

— Это был дракон, драгоценная госпожа, — повторил Ллеу. — Тот фергусовский воин умер от драконьих зубов и когтей. Я понял это, когда увидел вчера вечером, как старшая сестра Соляриса грызла табличку с руническим алфавитом, потому что не могла его выучить. Раны на лице Маттиолы точно такие же. Они тоже драконьи.

Голос Ллеу, сиплый и такой же изнеможенный, как его внешний вид после бессонной ночи, утонул в вязкой тишине утра. Впалые щеки поросли щетиной, волосы выбились из кос, а синяки под глазами были почти такими же лиловыми, как тот несменяемый плащ из замши, который он носил. На рукавах сохли коричнево-багряные пятна, и Ллеу, прислонившись к перилам рядом со мной, смял их в ладонях, чтобы не видеть.

— Дракон, значит… — повторила я эхом, глядя на светлеющий горизонт.

Нет, это не был дракон, но я не могла сказать Ллеу правду, потому что не смогла бы вынести укора, который наверняка встречу. Их схожесть с Матти и так резала меня без ножа, как резала и мысль, что я не смогла помешать Селену.

Придушила бы. Придушила бы голыми руками!.. Убила бы… Убью!

За дождевыми тучами, нависшими над Столицей впервые за лето, было почти не разглядеть рассвета. Небо будто оплакивало Матти и ее красоту. Дождь застучал по синим камням и черепицам, когда Ллеу неожиданно протянул мне круглую железную бляшку.

— Это называется компас, госпожа, — сказал он, и я вопросительно нахмурилась, разглядывая механические внутренности под выпуклой, будто неправильно выплавленной крышкой. Там вертелась медная стрелка, покрытая знакомым перламутром с неровными гранями. — Одно из изобретений драконов, которое мне удалось повторить. Я заговорил его. Это похоже на часы, только они не время указывают, а направление. Конкретно этот компас ведет к Старшему Сенджу.

Чешуя — вот чем была покрыта стрелка! Я сжала компас в костяной руке, и она застыла, указывая на восток, где, правда, распростерлось лишь Изумрудное море. Однако это уже было победой — получить если не след Сенджу, то вещь, что выведет нас на него. Второй шанс, которым я непременно воспользуюсь сразу после того, как воспользуюсь первым.

Как отправлюсь в сид, Надлунный мир, и вернусь оттуда с победой над очередной напастью.

— До моего возвращения ты будешь принимать все решения касательно Круга и туата Дейрдре, — сообщила я Ллеу и, увидев, как удивленно вытянулось его лицо, пояснила: — Считай, что это проверка. Береги мои земли, как зеницу ока, Ллеу. В этот раз точно лишишься головы, коль допустишь те же вольности, что в прошлый. А когда Матти оправится… Помнишь свое предложение?

— Которое? — уточнил Ллеу осторожно. — Использовать сейд против мятежных ярлов?

Я кивнула.

— Используй. Уничтожь их. Война должна закончиться любой ценой, и мне уже неважно, чего это будет стоить.

— Слушаюсь, драгоценная госпожа.

Семь дней. Столько времени до конца летнего Эсбата у нас осталось после того, как весь прошлый день я провела возле Матти, не в силах преступить сестринский долг ради королевского. Солярис отнесся к этому с пониманием: не торопил меня, не дергал и не напоминал об отмеренном сроке. И хотя даже Столица больше не праздновала, пораженная гнилью и отчаянием, я все равно чувствовала, как утекает сквозь пальцы тонкое время — то время, когда граница между мирами стирается настолько, что даже живые и несведущие могут пересечь ее. Нужно было спешить, но прежде…