Кристальный пик

Правда кольнула изнутри, как и то, что Хагалаз по-прежнему звала меня принцессой, не ведая об участи моего отца, а потому вгоняя меня в ностальгию по прошлому и тоску. Хагалаз же взялась за железную булавку и принялась вертеть в руках, поддевая и распутывая нити куделя. Решив не испытывать ее терпение, я медленно развернула ту из карт, что изображала Дану, и придавила ее края пустыми посудами, чтоб она не свернулась на столе. Хагалаз, не отрываясь от прялки, перегнулась через стол.

– Все ты знаешь, принцесса, – ощерилась она, оказавшись ко мне так близко, что я невольно вдохнула ее горький земляной запах. В груди заныло, будто вместе с ним я вдохнула в себя сейд. – В Надлунный мир тебе нужно, вот куда. Там Кристальный пик.

– А в Надлунный мир можно попасть через Дану, – прошептала я.

– Через Дану, – подтвердила Хагалаз кивком. – Он стоит на границе трех миров: человеческого, драконьего и божественного. Недаром Дейрдре изначально собиралась основаться там, пока ее не опередили. Выходов из сида во всем Круге полным-полно, а вот вход лишь один. Открывается во время Эсбатов. Некоторые случайно его находят, о чем потом жалеют до скончания дней, а уж если специально искать… Ума здесь большого не нужно – только упрямство.

«Нера, моя прекрасная Нера… Она сильно изменилась после того, как мы нанесли визит ярлу Дану во время летнего Эсбата».

Еще показывая Тесее карту Круга, я вспоминала, сколь разные сказки любили дети из разных туатов. Так, в Керидвене народную любовь заслужила сказка о посохе Вечных Зим, который якобы до сих пор лежит где-то в пещерах, поломанный, и ждет, когда его отыщут да починят. В Немайне же часто рассказывали о дочери Медвежьего Стража, воительнице и матери всех берсерков, а в Дейрдре – о любви одинокой полукровки, помолвленной с духом ветра, и о принцессе, которую сторожит свирепый дракон. А вот в Дану всегда обожали сказки про колодец, ведущий в Надлунный мир, упав в который можно было нахвататься как несчастий, так и несметных богатств.

Но сказки есть сказки. Пускай моя мама тоже повстречала Совиного Принца именно в Дану, этого было недостаточно, чтобы снова бросать свой дом и нестись туда сломя голову. Потому я и продолжала ждать донесений разведчиков, просматривать другие карты и отчаянно молилась, чтобы та моя догадка оказалась ошибочной. Чтобы мне не пришлось снова отправляться на другой конец света и чем-то жертвовать – возможно, на этот раз безопасностью своих владений. Ведь даже Великая королева Дейрдре никогда не покидала туата, пока не явила на свет того, кто мог его унаследовать и защитить… Как же тогда посмею покинуть его я, вдобавок еще и в разгар войны?

– А это, что ли, не война?! – фыркнула Хагалаз. Я даже не заметила, как озвучила все свои мысли, на что она нещадно ткнула в меня булавкой, будто хотела пронзить насквозь. – Раз говоришь, что и мать твоя попала в сид через Дану, значит, я права. Вход один, запомни!

– Но ты сказала, он открыт только в период Эсбата, я верно поняла? – уточнила я, уткнувшись в карту. Территория Дану занимала весь пергамент от края до края на ней, но я и так прекрасно помнила, сколь долог и сложен путь до него от Дейрдре – буквально через весь континент. – Летний Эсбат уже идет. У нас всего восемь дней в запасе, и то если мы выдвинемся уже завтрашним утром. Нам не успеть.

– Успеем, – встрял Солярис, оторвавшись от своей миски. В глазах его, золотых, как тесьма на моих родовых гобеленах, плескалась уверенность, но сколь бы заразной она ни была, я не могла ей поддаться. Ведь то, что заявлял Сол, противоречило здравому смыслу. – Если будем лететь без ночлега, то прибудем в Луг как раз к седьмому дню. Дайре ведь местный, к тому же еще и ярл. Если согласится подсобить, мы вход в сид быстро найдем.

– Ты что, на голову приземлился во время последнего полета?! – вырвалось у меня непроизвольно, и Хагалаз хихикнула, накручивая кудель на заскрипевшее колесо. – Помереть хочешь? Да мы когда две недели с остановками летели, ты и то весь изнемог!

– Я уверен, что справлюсь в этот раз, Рубин. Я учусь и крепну с годами точно так же, как и ты. Может, я и не быстрее Сильтана, но я выносливее. Если у нас есть всего восемь дней, значит, долетим за восемь дней. Неважно, чего мне это будет стоить.

«Важно, еще как важно!» – хотелось закричать мне, ведь не только на моем теле прошлое оставило шрамы. Солярис трижды был закован в цепи из черного серебра. Тонул в Кипящем море, раненный хвёдрунгом. Дрался с собственным отцом. Падал с неба столько раз, что в нем наверняка не осталось ни одной кости, которая не была бы хоть единожды сломана. Неудивительно, что после всего этого он не видит ничего страшного в том, чтобы снова поставить на кон свою жизнь. Но удивительно то, что он до сих пор не понимает, почему я не могу ему этого позволить!