Критик как художник

А вот, с другой стороны, одежда, которая, будучи основана на принципах, может служить нам прекрасным руководством и примером; ее любезно срисовал для меня м-р Годвин из прелестной книги герцога Ньюкэстльского о верховой езде, из книги, которая является наилучшим у нас авторитетом по наилучшей эпохе костюма. Я, конечно, не предлагаю его для обязательного копирования, и не с этой точки зрения следует к нему подходить, т. е. это не реставрация умершего костюма, а просто реализация живых законов. Я привожу его как пример особого применения универсально-рациональных принципов. Этот рационально одетый молодой человек может опустить поля своей шляпы, если пойдет дождь, отогнуть свои широкие брюки и мягкие сапоги, если устанет, т. е. он может приспособить свой костюм ко всяким обстоятельствам; тогда он может пользоваться полной свободой, руки и ноги не стеснены излишней тесностью узких рукавов и рейтуз, а бедра совершенно не затянуты, что очень важно; что касается удобства, то куртка его не слишком свободна, чтобы было тепло, и не слишком узка, чтобы было легче дышать; шея его хорошо защищена, хотя ему не душно, и даже его страусовые перья, если какой-нибудь филистер вздумает возражать против них, не измышление дендизма, а служат ему веером в летнее время; когда же погода дождливая, он, без сомнения, оставляет их дома и надевает плащ. Ценность этого костюма в том, что просто каждая часть его является выражением какого-либо закона. Таким образом мой юноша прямо одет в идеи, в то время как юноша м-ра Хьюши накрахмален фактами; второй из них ничему не учит, у первого можно всему научиться. Излишне указывать, что и этот костюм хорош не потому, что он заимствован у XVII века, а потому, что он построен на рациональных принципах костюма, точно так же, как хороши четырехугольная притолока или стрельчатая арка не потому, что одна из них греческая, а другая готическая, но потому, что каждая из них является наиболее рациональным завершением отверстия определенной величины и противодействием определенному весу. А тот факт, что этот костюм пользовался всеобщим распространением в Англии два с половиною столетия тому назад, доказывает по крайней мере, что законы костюма признавались и осуществлялись в нашей стране, и поэтому есть надежда, что их снова признают и осуществят. Что же касается абсолютной красоты этого костюма и ее значения, я хотел бы прибавить еще несколько слов.

М-р Хьюши торжественно заявляет, что «он и его единомышленники» не могут допустить, чтобы этот вопрос о красоте вносился в вопрос об одежде, что он и его единомышленники «смотрят на вопрос с практической точки зрения» и т. д. Я не стану здесь обсуждать, насколько человек, не желающий считаться с красотой и ценностью красоты, может притязать на практичность. Слово «практичный» почти всегда служит последним убежищем некультурных людей. Изо всех слов с извращенным толкованием это, пожалуй, самое несчастное. Я хочу только отметить, что красота в основе своей органична, т. е. исходит не извне, а изнутри: не от какой-либо придаточной «красивости», а от совершенствования своей собственной сущности; и следовательно, так как тело красиво, всякая одежда, которая рационально одевает его, должна быть также красива в своей конструкции и своих линиях.

Я имею столь же мало желания определять уродство, сколько недостаточно самосуждения, чтобы определять красоту; но все же я хотел бы напомнить тем, кто издевается над красотой как над чем-то непрактичным, что вещь безобразная – это просто вещь скверно сделанная или вещь не отвечающая своему назначению; что уродство – это непригодность; что уродство – это несостоятельность; что уродство – это бесполезность, как, например, украшение не на месте, в то время как красота, как кто-то сказал, это – очищение от всего излишнего. Красота одарена божественной бережливостью; красота дает только необходимое, ни капельки больше, в то время как уродство всегда расточительно, уродство – мот, расшвыривающий направо и налево свой материал, – одним словом, уродство – и я усердно обращаю внимание м-ра Вентворта Хьюши на эти слова, – уродство в одежде, как и во всем другом, всегда является признаком того, что кто-то был непрактичен. Поэтому одежда будущего в Англии, если она будет основана на истинных законах свободы, удобства и приспособляемости к обстоятельствам, безусловно, будет также и красивой, ибо красота всегда является признаком верности принципам, мистической печатью, налагаемой на все совершенное и только на то, что совершенно.