Критика чистого разума. Критика практического разума. Критика способности суждения

Таким образом, если я, например, превращаю эмпирическое созерцание какого-нибудь дома в восприятие, схватывая многообразное [содержание] этого созерцания, то в основе у меня лежит необходимое единство пространства и внешнего чувственного созерцания вообще; я как бы рисую образ этого дома сообразно этому синтетическому единству многообразного в пространстве. Но то же самое синтетическое единство, если отвлечься от формы пространства, находится в рассудке и представляет собой категорию синтеза однородного в созерцании вообще, то есть категорию количества, с которой, следовательно, синтез схватывания, то есть восприятия, должен всецело сообразоваться[35].

Если я воспринимаю (воспользуемся другим примером) замерзание воды, то я схватываю два состояния (жидкое и твердое) как стоящие друг к другу во временном отношении. Но во времени, которое я полагаю в основу явления как внутреннее созерцание,

я необходимо представляю себе синтетическое единство многообразного, без чего указанное отношение не могло бы быть дано в созерцании как определенное (относительно временной последовательности). А это синтетическое единство как априорное условие, при котором я связываю многообразное [содержание] созерцания вообще, есть, если отвлечься от постоянной формы своего внутреннего созерцания, [то есть] от времени, категория причины,

посредством которой я, применяя ее к своей чувственности, определяю все происходящее во времени вообще сообразно его отношениям. Следовательно, что касается возможного восприятия, то схватывание в таком событии, а стало быть, и само событие, подчинено понятию отношения действий и причин. Точно так же обстоит дело и во всех других случаях.

Категории суть понятия, a priori предписывающие законы явлениям, стало быть, природе как совокупности всех явлений (natura materialiter spectata[36]). Так как категории не выводятся из природы и не сообразуются с ней как с образцом (ибо в таком случае они были бы только эмпирическими), то возникает вопрос, как понять то обстоятельство, что природа должна сообразоваться с категориями, то есть каким образом категории могут a priori определять связь многообразного в природе, не выводя эту связь из природы. Эта загадка решается следующим образом.

Что законы явлений в природе должны сообразоваться с рассудком и его формой, то есть с его способностью a priori связывать многообразное вообще, – это не более странно, чем то, что сами явления должны a priori сообразоваться с формой чувственного созерцания. В самом деле, законы существуют не в явлениях, а только в отношении к субъекту, которому явления присущи, поскольку он обладает рассудком, точно так же как явления существуют не сами по себе, а только в отношении к тому же существу, поскольку оно имеет чувства. Закономерность вещей самих по себе необходимо была бы им присуща также и вне познающего их рассудка. Но явления суть лишь представления о вещах, относительно которых остается неизвестным, какими они могут быть сами по себе. Просто как представления они не подчиняются никакому закону связи, то есть такому закону, который предписывает связующую способность. Многообразное [содержание] чувственного созерцания связывается способностью воображения, которая зависит от рассудка, если иметь в виду единство ее интеллектуального синтеза, и от чувственности, если иметь в виду многообразное [содержание] схватываемого. Так как от синтеза схватывания зависит всякое возможное восприятие, а сам этот эмпирический синтез, в свою очередь, зависит от трансцендентального синтеза, стало быть, от категорий, то все возможные восприятия и, значит, все, что только может дойти до эмпирического сознания, то есть все явления природы, что касается их связи, должны подчиняться категориям, от которых природа (рассматриваемая только как природа вообще) зависит как от первоначального основания ее необходимой закономерности (как natura formaliter spectata[37]). Однако даже и способность чистого рассудка не в состоянии a priori предписывать явлениям посредством одних лишь категорий большее количество законов, чем те, на которых основывается природа вообще

как закономерность явлений в пространстве и времени. Частные законы касаются эмпирически определенных явлений и потому не могут быть целиком выведены из категорий, хотя все они им подчиняются. Для познания частных законов вообще необходим опыт, хотя, в свою очередь, знание об опыте вообще и о том, что может быть познано как предмет опыта, дается нам только упомянутыми априорными законами.

§ 27. Результат этой дедукции рассудочных понятий