Критика и публицистика

Франция, средоточие Европы, представительница жизни общественной, жизни все вместе эгоистической и народной. - В ней наука и поэзия - не цели, а средства. - Народ (der Herr Omnis {2}) властвует со всей отвратительной властию демокрации. - В нем все признаки невежества - презрение к чужому, une morgue petutante et tranchante {3} etc.

Девиз России: Suum cuique {4}.

"ПУТЕШЕСТВИЕ В СИБИРЬ" ШАПП Д'ОТРОША И "АНТИДОТ" ЕКАТЕРИНЫ II

В числе иностранцев, посетивших Россию в прошедшем столетии, Шапп д'Отрош заслуживает особенное внимание. Он был послан Французскою Академиею наук для наблюдения в Тобольске перехода Венеры по солнцу, долженствовавшего совершиться 26 мая 1761 года. - Аббат выехал из Петербурга 10 марта и 10 апреля прибыл в Тобольск, где и оставался до июля.

В 1768 году аббат напечатал свое путешествие, которое смелостию и легкомыслием замечаний сильно оскорбило Екатерину, и она велела Миллеру и Болтину отвечать аббату.

ПУТЕШЕСТВИЕ В. Л. П.

Путешествие N.N. в Париж и Лондон, писанное за три дня до путешествия. В трех частях. Москва, тип. Платона Бекетова, 1808, in 16o. Картинка на заглавном листе представляет В.Л. Пушкина, берущего урок декламации у Тальма.

Эта книжка никогда не была в продаже. Несколько экземпляров розданы были приятелям автора, от которого имел я счастие получить и свой (чуть ли не последний). Я храню его как памятник благосклонности, для меня драгоценной...

Путешествие есть веселая, незлобная шутка над одним из приятелей автора; покойный В.Л. Пушкин отправлялся в Париж, и его младенческий восторг подал повод к сочинению маленькой поэмы, в которой с удивительной точностью изображен весь Василий Львович. - Это образец игривой легкости и шутки, живой и незлобной.

Для тех, которые любят Катулла, Грессета и Вольтера, для тех, которые любят поэзию не только в ее лирических порывах или в унылом вдохновении элегии, не только в обширных созданиях драмы и эпопеи, но и в игривости шутки, и в забавах ума, вдохновенных ясной веселостию - искренность драгоценна в поэте. Нам приятно видеть поэта во всех состояниях, изменениях его живой и творческой души: и в печали, и в радости, и в парениях восторга, и в отдохновении чувств - и в Ювенальском негодовании, и в маленькой досаде на скучного соседа...

Благоговею пред созданием "Фауста", но люблю и эпиграммы etc.

Виноват: я бы отдал все, что было писано у нас в подражание лорду Байрону, за следующие незадумчивые и невосторженные стихи, в которых поэт заставляет героя своего восклицать друзьям:

Друзья! Сестрицы! я в Париже!

Я начал жить, а не дышать!

Садитесь вы друг к другу ближе

Мои маленький журнал читать.

Есть люди, которые не признают иной поэзии, кроме страстной или выспренной; есть люди, которые находят и Горация прозаическим (спокойным, умным, рассудительным? так ли?). Пусть так. Но жаль было бы, если б не существовали прелестные оды, которым подражал и наш Державин.

ЖЕЛЕЗНАЯ МАСКА

Вольтер в своем Siecle de Luois XIV (в 1760) первый сказал несколько слов о Железной маске.

"Несколько времени после смерти кардинала Мазарини, пишет он, случилось происшествие беспримерное, и что еще удивительнее, не известное ни одному историку. Некто, высокого росту, молодых лет, благородной и прекрасной наружности, с величайшей тайною послан был в заточение на остров св. Маргариты. Дорогою невольник носил маску, коей нижняя часть была на пружинах, так что он мог есть, не сымая ее с лица. Приказано было, в случае, если б он открылся, его убить. Он оставался на острове до 1690 году, когда Сен-Марс, губернатор Пиньрольской крепости, быв назначен губернатором в Бастилью, приехал за ним и препроводил его в Бастилью, все так же маскированного. Перед сим маркиз де Лувоа посетил его на сем острове и говорил с ним стоя, с видом уважения. Неизвестный посажен был в Бастилью, где всевозможные удобности были ему доставляемы. Ему ни в чем не отказывали. Он любил самое тонкое белье и кружева. Он играл на гитаре. Стол его был самый отличный. Губернатор редко садился перед ним. Старый лекарь, часто его лечивший в различных болезнях, сказывал, что никогда не видывал его лица, хотя и осматривал его язык и другие части тела. По словам лекаря, он был прекрасно сложен, цветом довольно смугл. Голос его был трогателен; он никогда не жаловался и не намекал о своем состоянии.