Критика цинического разума

«Милый Фабиан… разве не лучше мне уйти слишком рано, чем слишком поздно? Только что я стояла возле тебя, у дивана. Ты спал, ты спишь и теперь, когда я пишу это письмо тебе. Я осталась бы с радостью, но представь себе, что будет, если я останусь. Еще несколько недель, и ты станешь вконец несчастным. Тебя гнетет не нужда, а мысль, что нужда может значить так много. Пока ты был один, тебе ничего не грозило, если даже и случалась беда. Пусть же все будет, как было. Тебе очень грустно?

Меня хотят снимать в новом фильме. Завтра я подпишу контракт. Макарт снял для меня две комнаты. Что я могла поделать? Он говорил об этом так, словно речь шла о центнере угля. Ему пятьдесят лет, и он похож на слишком хорошо одетого отставного боксера. У меня такое чувство, словно я продалась в анатомический театр… Я не погибну. Представлю себе, что меня осматривает врач. Пусть позабавится мною, так уж случилось. Не вымазавшись в грязи, из грязи не выберешься. А нам ведь хочется из нее выбраться!

Я пишу: нам. Ты понимаешь меня? Я сейчас ухожу от тебя, чтобы остаться с тобой. Ты не разлюбишь меня?..»

Фабиан сидел не шевелясь. Становилось совсем темно. Болело сердце. Он вцепился в подлокотники кресла, словно сопротивляясь кому-то, кто хотел утащить его отсюда. Наконец он взял себя в руки. Письмо лежало на ковре и белело в темноте.

– Я ведь хотел стать другим, Корнелия, – сказал Фабиан.

15. Веймарские двуличные решения, или Реалистическая деловитость-к-смерти

Тотальный наблюдатель за всем – ты тотально виден насквозь.

Густав Вангенхейм. Мышеловка. 1931

Мы описываем год 1932-й. Карты перетасованы для последней игры. Посвященные ясно понимают, что горизонт уже сомкнулся. Альтернативы отныне могут взметнуться в глухой ярости или в беспомощной игре мыслей, но уже не смогут повернуть вспять ход событий. 1932 год – год хаотический, непостижимо сложный; он представляет собой последнее звено в цепи кризисов 1930–1932 годов, о которой Людвиг Маркузе с полным основанием сказал, что описать ее труднее, чем обычно целое столетие. В этот год сменилось за негодностью три канцлера – после того как потерпело крах правительство Брюнинга, придерживавшегося центристской ориентации. Геббельс тогда записывал в своем дневнике:

3. 5. 32

…Итак, начинается. Этому радуются по-настоящему. Но теперь в партии приходится молчать как рыба. Мы должны делать вид, что совершенно не заинтересованы в этом…

13. 5. 32

…Кризис развивается, как по программе…

30. 5. 32

Бомба взорвалась. В 12 часов Брюнинг вручил рейхспрезиденту заявление об отставке всего Кабинета в полном составе. Система рушится… (Die ungeliebte Republik, Dokumente zur Innen- und Au Benpolitik Weimars 1918–1933 / Hg. v. W. Michalka und G. Niedhart. Miinchen, 1980. S. 327–328).