Кривая сосна на желтом обрыве (СИ)

Сезонным рабочим в нашу группу был оформлен Александр Дмитриевич Старков, всему городу больше известный под кличкой Кактус. Потому что, как объяснил тот же Воскобойников, второй человек в съемочной партии обязателен по технике безопасности. Потому что не девчонке и не пацану, не особо здоровому, таскать тяжести. Потому что Кактус не из тех, кто треплет языком направо и налево. Ну, и потому, что сам здоровье поправит - поскольку условием работы поставлен сухой закон на весь сезон. Ну и, кроме всего прочего, в случае ночевки в степи наличие этакого типажа отобьет охоту связываться у всякой шелупони.

- Я в курсе, чо вы оба героические самураи. Но мне не надо даже намека на инцидент! Опять же, на всякий случай, на Надежду выписываю карабин, есть такое положение. Сашка знает, как с ним обращаться, у него пусть и будет. Оформить на него нельзя - запойный, зараза, и об этом все знают. Главное, вы там не начните практиковаться в неподходящем месте, да и патроны к СКС подотчетные.

Кактус собственной персоной присутствовал сбоку, трезвый и бритый. Он кликуху получил за особенность личности. По всей физии продольные рубцы, и когда зарастает щетиной - форменный кактус и есть. Я знал от отца, что Старков в свое время, как и Воскобойников, тоже поболтался по всяким северам. Вроде бы и посидеть успел немного. Потом вернулся в Каменск, работал на "Карьере" подрывником, зарабатывал хорошо, но одна беда - временами сваливался в запои. По этой причине был отстранен от работы со взрывчаткой и в конце концов уволен. Потом его жена тоже уволила. Он оборудовал для жилья гараж в Гадючках, машина к этому времени была давно расколочена по пьяни. И обитал там уже, наверно, лет пять, не он первый, не он последний. Весной нанимался на сакман, зимой чистил снег, в общем, перебивался по мелочи. Сколько лет, на вид не определишь, я просто знал, что ему чуть за полтинник. Тощий, в чем душа держится, одет с чужого плеча. Ну, алконавт. Но до бомжа еще не опустился, и когда в трезвом виде - мытый, стираный и не вонючий. Как сейчас.

Отец говорил, что порядочная экспедиция начинается с припасов. Ну, я вам скажу, так оно и есть. Особенно учитывая, что он сам составлял списки необходимого.

Перво-наперво, изменились наши планы насчет транспорта. Дедов старый козлик надорвался бы с тем количеством барахла, которое нам по списку причиталось. Поэтому за зиму в заводской мастерской отремонтировали видавший виды, но вполне себе бодрый УАЗ-головастик. Перебрали мосты, подвеску, поставили на электрику более толстые провода. Не пожмотились, заменили штатное сцепление на лепестковое. Я же знаю разницу, что такое плохая дорога и что такое, когда ее вовсе нет. Это две большие разницы, для тех, кто только по асфальту ездил. Я изобразил из себя нечто вроде госприемки: залез под капот, посмотрел снизу, погонял двигатель, прокатился по территории. Ну да, потяжелее легковушки, и это еще не груженый. А ГУРа тут не предусмотрено. Ну ничего, и мы тут не слабаки. Я как-то сразу заподозрил, что рулить больше всех придется мне.

Надюхе в это время доказывали, что жизнь у начальника не сахар. Ей такую кучу документов выдали на снаряжение, что хоть одними бумагами грузи тот головастик. А потом она махнула рукой, показывая, к какому складу надо подъехать, и там я уже совсем прифигел. Блин, это что, в романтические старые времена с собой караван вьючных верблюдов с припасами за собой водили? Потому что про мученика с рюкзаком, где все сложено, не поверю. Иначе рюкзак будет как дом.

Вот Кактус, тот будто в свою стихию попал. Он сначала расстелил большой брезент на асфальте перед складом, а потом носил и складывал туда все, что озвучивала из списка Надюха и что не торопясь подтаскивали кладовщики. И, в отличие от меня, ничему не удивлялся. И все молчком. Он по разговорчивости был примерно, как тот его тезка на подоконнике.

Две палатки - побольше и поменьше, ага. Спальные мешки с ковриками-пенками. Ну, у нас наибольшее удаление может быть и за двести километров, ночевать домой не наездишься, так что это понятно. Котелок-тренога, чайник, ложки-плошки-кружки. Палатки выгоревшие, но не рваные, спальники стираные, посуда вообще новая. В пакетах - три комплекта робы, ботинки-берцы на протекторе, Старков аж расцвел от удовольствия - неизносимая обувка. Топор, пила, три ножа в чехлах, поясные фляги. Стопка записных книжек в ядовито-красных переплетах, с фирменным тиснением "Каменскграниткарьер", карандаши. Геологические молотки, ага! Аж четыре штуки зачем-то, побольше и поменьше. Компасы обычные, пара штук, компас горный, буссоль в деревянной коробке. Промывочные лотки. Два больших, один поменьше. Их вынесли последними, и Старков как-то странно при этом глазом мазнул вокруг, и кинул сверху какие-то тенты, наверно, от палаток. Неудивительно, если догадался. Чего уж тут догадываться.